Башня захватывала дух. Сделанная из плотно пригнанного кирпича лазурного цвета, она поднималась ввысь настолько, насколько хватало глаз, а в обхвате насчитывала более пятидесяти шагов. Ее шпиль терялся где-то в облаках, и в лучах заходящего солнца она переливалась всеми цветами радуги. Где-то там, возле туч в сиянии было несколько черных провалов – окна, едва различимые взглядом.
Гаспар огляделся. У подножия не было и намека на дверь – такая же сплошная стена лазурита. Но все же в башню как-то входили и выходили. Об этом говорила хорошо утоптанная тропинка, поднимавшаяся на холм, делавшая круг и снова убегавшая к горизонту вслед за быстроногим Фарлангхом. В одном месте у самой башни лежал валун. Сейчас на нем сидел довольно крупный ворон, который, казалось, внимательно изучает незваного гостя. Священник нерешительно потоптался и обошел башню с тем же результатом. Входа определенно не было. Ворон переступил с лапы на лапу, прошелся туда-сюда по камню и снова уставился на Гаспара. «Издевается что ли…» — подумал юноша. Ворон каркнул и два раза ударил клювом по камню. Потом снова каркнул и принялся медленно набирать высоту. Гаспар внимательно посмотрел на птицу, потом на камень, подошел, наклонился и аккуратно стукнул два раза кулаком. Ворон еще раз, но теперь уже торжествующе, прокричал свое «каррррр!» и взмыл в небо. Когда юноша обернулся к башне, оказалось, что часть стены попросту исчезла. Не без опаски он шагнул внутрь.
И снова остановился пораженный. Как оказалось, камень прекрасно пропускал свет и вместо затхлого сырого помещения с коптящими факелами Гаспар попал в мир разноцветных красок, которые обрушивались на него водопадом со стен, взбегали на них волнами прибоя с пеной из солнечных зайчиков и растворялись где-то в вышине без остатка. Немного придя в себя, юноша заметил тонкую винтовую лестницу и, вспомнив, насколько высока была башня, приуныл. Но едва он ступил на первую ступеньку, водоворот красок подхватил его и закружил в бешеном танце. А в следующее мгновение он уже стоял на пороге какого-то обширного помещения, нелепо тряся головой и пытаясь унять шум в ушах.
— А вот и вы, мой юный друг! – из-за стола в дальнем конце комнаты вынырнул небольшого роста довольно юркий человечек и устремился к Гаспару, ловко лавируя среди тонн манускриптов, книг, скрижалей, полок со всевозможными полезными и не очень приспособлениями, кусками неизвестных минералов, черепами давно умерших, а, возможно, даже и не существовавших животных. И вдоль всей стены стояли высоченные стеллажи до отказа забитые книгами, книгами, книгами… Маленькими и аккуратными книжечками, огромными фолиантами из кожи каких-то ящеров, были даже какие-то едва ли не живые книги. На одной из таких слегка покачивался огромный лиловый цветок.
— Прощу прощения за такой способ доставки, но знаете – совершенно нет времени. Вот просто ну ни капли. – Человечек, наконец, добрался до него, и теперь Гаспар смог получше его разглядеть. Это определенно был гном. В забавной фиолетовой шапочке в форме прикрытого века, так что ресницы образовывали своего рода козырек. В сделанных из такой же ткани плаще и туфлях, на которых болтались бубенчики, но юноша готов был поклясться, что не слышал их звука с тех пор как оказался в этой комнате. Гном вдруг хлопнул себя по лбу.
— Что же мы стоим, проходите, конечно, проходите. Извините, что не предлагаю вам присесть. Тут просто безумный бардак, никак руки не доходят, да и Руди совсем обленился!
— Руди?
Из угла донеслось недовольное карканье.
— Да-да, ты! Мало того что не помогаешь с уборкой, так еще и эксперименты портишь своими перьями! – и гном смешно затопал ножками.
— Так о чем это я? Ах да! Проходите. Я тут сейчас как раз заканчиваю один эксперимент по трансформации одного типа материи в другой через использование альтернативного пространства. Суть заключается в том, что мы берем ингредиенты, смешивая в особой пропорции, рассчитанной лично мной, — в этом месте его лицо прямо засветилось от гордости, — потом трансформируем их с помощью элемента так называемой «высшей материи» и…
— Эээ… — только и мог сказать ошарашенный Гаспар.
— Непонятно? – с явной горечью произнес гном и тяжко вздохнул. – Мало кто понимает. Это ведь все-таки магия. А жаль…
Он присел на невесть откуда появившийся стул и погрузился в раздумья.
— Вот как вы думаете, в чем сила в нашем мире?
— В божественной воле и провидении?
— Ну… и в этом, конечно, тоже. А еще?
— В мире вокруг нас, в самих людях.
— Вот, уже теплее. А что нужно, чтобы пробудить эту силу? Заставить ее работать?
— Знания?
— И-мен-но! Вы только подумайте, сколько всего нужно знать, чтобы даже просто жить в нашем мире? Знать, как выращивать хлеб, почему идет дождь, как сделать прочную сталь и много всего другого. Даже те же обычаи других народов. Согласитесь, глупо будет умереть по незнанию, пожав руку какому-нибудь суровому воину орков, — ведь у них это означает вызов на смертельный поединок. Не знали? То-то же. И все знания, о которых мы сейчас говорим – это вполне доступные и понятные для большинства населения вещи. А теперь представьте себе – рецепт дварфийского разрыв-зелья, способного разрушить любую скалу, который передается из поколения в поколение; эльфийские стрелы, которые точно дикие пчелы жалят в самые больные точки; непостижимые зелья вашего Пелора, способные буквально вытащить жертву с того света; да что там далеко ходить, эта башня, разве она не поражает воображение, и знаете ли вы кого-либо, способного повторить нечто подобное?!
Гаспар молчал, пораженный.
— И я не знаю…- гном снова погрустнел. – Знания — они как песок на пляже. Зачерпнешь пригоршню, и вот он твой, но постепенно, иногда медленно, иногда быстро, он просыпается сквозь пальцы обратно на берег, если не спрятать его в более надежный сосуд. А пойди потом найди снова те упавшие песчинки. И все меньше и меньше становится бродяг на том пляже. Сосуды трескаются, время не щадит никого. И некому уже нести эти драгоценные крупицы дальше.
— А куда же деваются все желающие? – юноша удивленно покачал головой. – По-моему каждый мальчишка в детстве мечтает совершить подвиг, открыть далекие страны. Стать магом, наконец.
— Ах, детство, детство. Наивные мечты. Хорошо если одно из сотен таких мечтаний сбывается. Кому-то это просто не дано, кто-то прожигает жизнь и вполне доволен своим существованием как есть. Слишком мало осталось фанатиков в хорошем смысле этого слова. Фанатиков знания. Фанатиков исследования.
А теперь еще кое-что. Представьте, что сейчас в этой комнате находится абсолютное знание, и в ваших силах дать его разом всему народу. Вы представляете себе, что тогда будет?
Гаспар побледнел.
— Но можно ведь и не давать всем, можно дать выборочно!
— А как, скажите мне, с точной уверенность определить, что именно этот субъект воспользуется им по назначению и так как задумано, а? И, даже если так, что его потом не убьют, не отнимут и не выпытают из него это знание и не воспользуются им уже в своих совсем не таких высоких целях? Не знаете? Я тоже. Потому я пока всего лишь хранитель этого знания и терпеливо жду, когда, наконец, он придет, мой час.
Гном поднялся со стула и тряхнул головой так, что задрожали ресницы.
— Так о чем это я? Старость – не радость. Клирики Корда полуорочьих племен зовут эту болезнь «пустая голова» и лечат ее парочкой дюжих ударов по темечку. Но, знаете, я как-то не спешу следовать их методике. Они, так скажем, не учли особенности организма некоторых других рас. Вспомнил! Собственно в изучении магии и всяческих технических прибамбасов я продвинулся довольно далеко. Но мне не дает покоя ваша особая магия клириков. У механизмов и магии на самом деле гораздо больше общего, чем кажется. Если отбросить мелкие частности и сущности, то в чем собственно заключается создание устройства или заклинания? Собрать ингредиенты, смешать в нужном количестве по особой системе и в нужном месте и готово. Ну, не сразу готово, конечно. Но методом проб и ошибок создается действительно рабочий вариант с заданными свойствами.
Но ваша магия… она никак не подходит под такой трафарет. Вот как вы лечите?
— Небесные владыки даруют мне свою силу.
— Но как? Как они это делают?! Эх… ну впрочем, у нас еще вся ночь впереди…
1 комментарий