Баллистическая карма

В своей пятой Eco-инкарнации я стал опытнее. Только родившись, я не терял ни минуты — увидев на горизонте секвойи, тут же потратил на их охрану клаймовые бумаги, выданные мне вместе со свидетельством о новом рождении. Жизнь — штука долгая. Но живую секвойю, выросшую самостоятельно из семечки, я, увы, ни разу не застал. Зато много раз видел, как исполинские деревья по-варварски вырубают в первые дни колонизации ради создания примитивных сараев.

Мне, разумеется, нравится преображение пространства. Но далеко не любое. В общем, ужавшись в собственных возможностях заклаймить огород под помидоры, я сохранил хотя бы частичку уникальной природы, окружающей наше место для жизни. Секвойи находились на приличном расстоянии от наших с женой палаток, но даже оттуда создавали замечательный силуэт горной гряды. Затем я перевёл взгляд на пустыню и понял, что мне в качестве начального строительного материала остались кактусы. Что ж, я знал, на что иду.

Мы поселились на границе пустыни и лугов. Мне нравятся дубовые рощи, которые когда-нибудь будут окружать будущий дом, но я также собирался сосредоточиться на добыче полезных ископаемых. И сколько бы инкарнаций я ни пережил, наверное, в чём-то постоянно буду повторять одни и те же модели поведения. Ну, не поднимается у меня рука рубить дубы, даже зная, что это сделает кто-то другой, оставив на этом месте в лучшем случае голую землю, в худшем — усеянное пнями и ветками пространство. В общем, моя непроходящая эко-застенчивость и здесь дала о себе знать.


Мой удел — кактусы. Изредка, там, где это не приведёт к пустоте — дерево Джошуа. Мы с Мифри сделали ставку на минимальное использование дерева и максимальное использование камня. И даже при таких умеренно-деревянных аппетитах топлива на костры и материала для создания некоторых изделий постоянно не хватало. Мы снова и снова нехотя отправлялись в пустыню за кактусами. Ну точно как те мыши, которые плакали, кололись, но продолжали. Пока на следующее утро передо мной не предстала совершенно неожиданная сцена.

Выйдя из нашей небольшой каменной лачуги, на противоположном берегу реки я увидел следы какой-то катастрофы. На жёлтой пустынной поверхности было пятно от столкновения с неизвестным объектом и внушительные осколки, больше напоминающие рёбра скелета какого-то исполинского животного. Я точно знал, что ещё вчера ничего подобного там не было.

Мостов пока не построили. Поэтому, аккуратно переплыв реку, чтобы не угодить в пасть акулы (не спрашивайте, нет времени объяснять), я выбрался на берег и отправился изучать следы катастрофы. Чуть вдалеке виднелся второй след. А дальше ещё один.


Я медленно шёл по пустыне от одной отметины к другой, пока в голове зрела и укреплялась мысль о том, что такие следы могла оставить только секвойя. Её огромные щепки сложно перепутать с другими. Но эти предположения никак не объясняли произошедшего, если только сразу не перейти к легендам о бродячих энтах. В поисках более правдоподобной версии я понял, что двигаюсь как раз по направлению к тем секвойям, которые не смог заклаймить, израсходовав все бумаги, и догадался посмотреть на ситуацию с другой стороны. Буквально.

Объяснение находилось не там, куда я шёл. А откуда я шёл. Когда я впервые обратил внимание на отметину с другой стороны реки, я тут же бросился её изучать. Оглянись я назад, туда, где стояла палатка Мифри, загадка была бы решена мгновенно. Да, это была секвойя. И она к нам прилетела через всю пустыню, подчиняясь неизвестному, но огромному импульсу, после того, как её кто-то срубил.


Теперь, буквально на палатке Мифри, лежал здоровенный ствол. Я не знал, кто тот странный человек, который решил срубить именно секвойю среди всё ещё сохраняющегося в нашем мире изобилия восполняемых видов деревьев, но выяснять это не стал. Просто посчитал, что причиной удивительной баллистической траектории стала карма. И принял это. Мы же с Мифри, как раз выбравшейся из своей палатки, ни о чём не подозревая, рванули к ещё виднеющимся на горизонте живым секвойям. Я накануне выполнил один контракт и за вырученные деньги купил нам странички знаний, которые принесли новые клаймовые бумаги. Мы рассчитывали наконец-то расширить наши владения, но, видимо, не судьба. Все новые странички ушли на клайм оставшихся секвой.

По возвращению домой, мы распилили ствол и получили целый склад красного дерева. Когда-нибудь эта древесина нам пригодится. Ведь тип дерева теперь влияет на внешний вид изделий. Для нашего дома мы обязательно сделаем мебель из погибшей, но в последний момент вырвавшейся на свободу секвойи. И у этой мебели будет своя история. Ну, а мы пока пойдём снова за кактусами.