Уходящий поезд

Вам никогда не чудился в звуках, сопровождающих черноту Разлома, протяжный гудок паровоза? Я слышу его постоянно — эхом разносящийся по миру, который ничего не знает о рельсах и тяжёлом движении огромного железного исполина. Но, может, я тешу себя иллюзией по поводу девственности нашего мира?

По вечерам в мировом чате я давно наблюдаю объявление расписания движения какого-то поезда по сундукам. Его пассажиры объясняют, что им некогда заниматься высокоуровневой PvE-ерундой, движутся растянувшейся толпой, напоминающей поезд, и чистят, чистят, чистят сундуки. Заодно закатывая под твёрдую корку перспективы открытых миров, где любой вызов действительно можно попросту затоптать толпой. И побежать дальше.

В сериал Westworld, в той его части, которая ещё не слетела с катушек и была рассуждениями о виртуальном пространстве, нам показывали прекрасный, пускай и немного условный, мир, разделённый на тех, кто в него верит, и тех, кто использует его в качестве дешёвого развлечения. Казалось, что сразу было понятно, кто здесь хороший, а кто — плохой. Кто может раскрыть потенциал этого места, а кто, скорее, демонстрирует предел своего собственного потенциала. Но это в кино. Здесь разобраться в сути вещей помогут правильные монологи, ракурсы, музыка, даже цвет одежды. А игра больше похожа на жизнь — каждый может из неё взять то, что захочет.


New World сделан для жизни, и без неё он теряет практически все свои положительные качества. Сдаётся. Рассыпается. Его взгляд пустеет. И он уходит на профилактику. Хотя профилактика нужна не ему. Ведь повод не может стать причиной.

Казалось, что в наш мир пришли люди, которые просто хотят жить по своим законам. И кто мы такие, чтобы им мешать? Они захватывали территории одну за другой: на счёт, на вес, на толщину пачки. Все они были неплохими ребятами, и даже нельзя сказать, что страдали каким-то элитизмом. Не получалось из них каких-то злодеев в чёрном. Обычные люди. Обычные игроки. Просто они не планировали здесь жить. А когда не планируешь жить, тебя не заботят долгосрочные последствия. И получается, что человек не замышляет ничего плохого, но и ничего хорошего тоже не планирует.

— Он хотел создать сознание. Он представлял его пирамидой. Видишь? Память, импровизация, личная выгода.

— А наверху?

— Не добрался. Но представлял, что это может быть, основываясь на теории сознания — двухкамерном разуме.

— Теория о том, что примитивный человек считал мысли голосом богов? Я думал, её развенчали.

— Как теорию понимания людского разума возможно, но не в качестве чертежа для разума искусственного. Арнольд выстроил версию восприятия, в которой машины слышали свои программы как внутренний монолог, но надеялся, что в будущем возобладает их собственный голос. Этакий способ раскрутить сознание.


Злодей без умысла — не злодей. Человек, чья пирамида заканчивается личной выгодой, а наверху — ничего, остаётся человеком. Да и вполне возможно, что где-то там, в другом мире, его пирамида другая. Но ведь зачем-то он пришёл сюда.

Гости не возвращаются к нам за очевидными вещами, за безвкусицей, они возвращаются за чем-то едва уловимым, деталями, которые открыли для себя, и надеются, что никто до них этого не заметил. Они влюблены именно в эти нюансы. Они не хотят историй, рассказывающих о них, им хорошо известно, кто они. Они здесь, потому что хотят увидеть, кем они могли бы быть. Сценарий, который ты предлагаешь, рассказывает мне только о том, кто ты.

Мне всегда казалось, что в онлайновом мире я наблюдаю одну из моделей Теории Игр. Люди действуют на опережение, потому что их соперники действуют так. Гонка вооружений, изматывающая обе стороны, забирающая собственную свободу воли, но практически не оставляющая шансов остановиться. Пока я думал об этом, не услышал гудка паровоза.

Движение огромной машины продолжается, но уже не удовлетворяется границами мира. Когда, казалось, в нашем мире только стали возникать первые связи, появилась относительная определённость, пассажиры разогнанного локомотива почувствовали, что им здесь тесно. И скучно. И нет никакой подчинённости гонке вооружений, они и есть эта гонка. Не злодеи, не плохие люди, просто проезжие. Проносящиеся.

Говорят, что когда-то по этому миру бродили великие звери, огромные, как горы. Но всё, что от них осталось — это кости и янтарь. Время уничтожает даже самых могущественных существ.

Миры New World продолжают слишком стремительно пустеть, в том числе и из-за эффекта перетекания аудитории туда, где пока не слишком пусто, при помощи бесплатных трансферов. В результате серверы делятся на две категории: одни стабильно прирастают новыми волнами переселенцев, поддерживая онлайн, другие всё больше сжимаются. Те, кто остаётся в пустеющих мирах, легко могут почувствовать себя брошенными, отставшими от уходящего поезда. Но куда идёт этот поезд?


Будущее слияние миров неизбежно. Только это не значит, что до слияния жизни нет. Ведь и после него ничего принципиально не изменится. Локомотив с внутренним побудителем не прекратит движения в только ему известном направлении. New World создан для жизни, не для гонки и не для бесконечного ожидания.

В Westworld есть фраза, которая выполняет роль голосового триггера к нестабильному поведению и дальнейшему пробуждению у андроидов: «У бурных чувств неистовый конец». Полностью этот отрывок из произведения Шекспира звучит так:

У бурных чувств неистовый конец,
он совпадает с мнимой их победой.
Разрывом слиты порох и огонь,
так сладок мёд, что, наконец, и гадок:
избыток вкуса отбивает вкус.
Не будь ни расточительным, ни скрягой:
лишь в чувстве меры истинное благо.

А игроки могут продолжить спать. На ходу. Ведь в поезде это делать так удобно.