В таверне приятно пахло копченым мясом и специями. Одно из таких мест, где можно спокойно или не очень посидеть с пользой для тела и души, ибо такие местечки всегда изобиловали разного рода стихоплетами, музыкантами и иными людьми сходных профессий. Заезжие и более-менее известные личности, конечно, таверны не особо жаловали, однако сегодня хозяину заведения, похоже, улыбнулась удача. За одним из центральных столиков сидел светловолосый юноша, с аппетитом уплетавший баранью ногу, умудряясь при этом что-то увлеченно рассказывать, вставляя иногда отрывки из стихов и даже песен. Люди вокруг сидели, стояли, лежали, слушая героические повести, романтические баллады и уморительные памфлеты. Без сомнения этот человек обеспечил заведению месячную выручку за один день.
Но вот шум и суета слегка поутихли, время стало клониться к ночи, и народ принялся расходиться: кто по домам, кто в караул. Зал медленно пустел. Спустя час в заведении осталось всего двое, не считая хозяина и прислуги – тот самый молодой парень и священник, молча просидевший весь вечер в углу. Бесшумно поднявшись, Гаспар (так звали священника) направился к центральному столику. Юноша что-то увлеченно писал на пергаменте изящной перьевой ручкой. По столу были разбросаны какие-то фантастические обрывки и обломки, происхождение части из которых определить было попросту невозможно. Их все объединяло одно – они были полностью исписаны некрупным, но довольно разборчивым почерком. И, несмотря на это, далеко не всё из написанного было понятно. Пара надписей на всеобщем, а дальше… эльфийский и дварфийский, небесный и адский, даже орочий и гоблинский, а насчет остальных можно было только гадать. Вот эти плавные, как будто летящие, руны, скорее всего, принадлежали воздушному наречию. А эта маленькая аккуратная книжица, наверное, из дома какого-нибудь полурослика.
— Интересно? – спросил бард, не поднимая головы. То, что это был именно он, у Гаспара не оставалось никаких сомнений. Взаправдашний мастер песни и слога сидел сейчас перед ним и, не отрываясь, продолжал писать.
— Безумно.
— Безумно?.. хм…о, да!.. или может быть самозабвенно? Впрочем – не важно.
Он, наконец, оторвался от своей рукописи и посмотрел на Гаспара. Красивое лицо, прямой нос и удивительно зеленые глаза. Этот человек определенно мог привлечь к себе внимание, даже не утруждая себя высоким слогом. Особенно — внимание женской половины.
Юноша выглядел слегка удивленным. Пару мгновений он продолжал смотреть на Гаспара, а потом звонко рассмеялся.
— Вот это да! А я-то думал, кто же прячется весь вечер в этом темном углу. Не разбойник ли какой в надежде на поживу. Не знал, что у святых братьев такая легкая поступь, не знал. Ну что ж, садитесь. В конце концов, вы ведь по-прежнему можете оказаться разбойником, облачившимся в одеяние слуги Пелора. – зеленые глаза смотрели пронзительно и с насмешкой. Гаспар смутился.
— С другой стороны дети солнцеликого преуспели в борьбе с ересью больше других. А ношение священного одеяния без разрешения на то ордена, насколько мне известно, приравнивается к ней. Если вы и вор, то довольно бесстрашный, что само по себе заслуживает уважения. Давайте выпьем.
Парень подвинул Гаспару кубок с вином, а сам взял себе второй:
Страха тихие шаги
Под покровом тьмы зловещей…
Солнце нас убереги
С неба своей силой вещей.
Гаспару показалось, что он услышал далекий раскат грома. Юноша осушил бокал и, тряхнув головой, снова уселся за стол.
— Спрашивайте. Вы ведь не затем просидели тут целый вечер, чтобы всего лишь выпить бокал вина в компании барда.
— Хм. Вы правы. Расскажите, в чем вы видите смысл всего этого? – Гаспар провел рукой над столом.
— Смысл моих стихов и песен? Или смысл моего собственного существования?
— А разве это не одно и то же?
— Уел, уел, святой брат – юноша вновь задорно расхохотался. – В этом вы, безусловно, правы. Душа и смысл жизни человека в его творчестве. Причем это применимо не только к людям моей профессии. Возьмите, например, кузнеца. Разве не встает он раньше птиц, не стучит пудовым молотом изо дня в день у раскаленного горна, разве не живет он ради того, чтобы выковать какой-нибудь шедевр?
Глаза парня горели. Бард уже не сидел, он быстрыми шагами ходил туда-сюда, взмахивая руками от переполнявших его эмоций.
Ударами молота сталь изгибая,
Терзая каленый металл,
Кузнец из далекого дикого края,
Так душу свою ковал.
Гаспар почувствовал, как на него пахнуло жаром кузницы вперемешку с копотью и запахом пота.
— В чем смысл моей жизни? В том, чтобы сохранить для народа подвиги и шедевры в рифмах и музыке. Герой ли это, поразивший в одиночку сотню врагов, или девочка, не побоявшаяся отогнать собаку от маленького котенка. Яркая и безумно красивая ли это картина известного художника или весенний рассвет на опушке леса, играющий в капельках росы.
Бард достал из сумки флейту и стал играть. Спокойная и очень мягкая мелодия, как будто убаюкивая, летала вокруг. В ней слышался шепот ветра, легкий скрип дверей, уханье совы, чьи-то осторожные тихие шаги. Но вот как будто наступил рассвет, и закапала с листьев роса, проснулись и запели птицы под окном, солнечный луч заиграл на подоконнике. Гаспар тряхнул головой. Видения казались настолько реальными, что хотелось их потрогать. А между тем музыка снова переменилась, стала отрывистой и тревожной. Плачущий ребенок, убегающий от коршуна заяц, лязганье доспехов, звон мечей и свист стрел. Гаспар невольно потянулся за арбалетом. Тишина пришла внезапно. Он снова был в таверне, а перед ним за столом сидел юноша и опять что-то писал.
— Я ответил на ваш вопрос?
— Да…вполне. Спасибо. – святой брат поднялся.
— Не за что, любопытный слуга Пелора. Возможно, я даже сделаю вас одним из героев своей новой баллады. Что-то мне подсказывает, что наша встреча не была случайной. Хм… забавно… наверное вроде такого:
В поисках истины, в поисках знаний
Среди бессчетных походов, скитаний,
Утром весенним и зимней порой
Шел он, ведомый незримой звездой.
3 комментария