Речка журчит. Легкий ветерок. Вокруг темнота и энты. Я чувствую их пронзительный взгляд на себе, но они молчат. Энты всегда молчат.
Светает. Чувствую, что лежу на влажной земле, приоткрываю глаза и вижу перед собой горы и деревья. Пытаюсь встать, но тело не слушается, и я теряю сознание. В грёзах я вижу древний, заброшенный храм глубоко под землёй, на стенах пещеры сверкают десятки самоцветов разных оттенков. Я иду по дороге, усыпанной человеческими костями в истлевших мантиях. Повсюду валяются книги в кожаном переплете на замке. Символы на обложке я разобрать не смог.
Войдя в храм, я услышал мелодию, которая манила меня вперед: было в ней что-то приятное и родное. Свечи освещали стены, и я видел рисунки древних битв, зарождение цивилизаций и падение богов. Чем дальше я продвигался вглубь, тем больше я видел разрушений, войн, неведомых мне монстров и магию, которая разрушала всё живое, и, когда я дошел до дверей, за которыми звучала мелодия, внезапно погасли все свечи, и меня охватила беспросветная, холодная тьма.
Очнулся я от чьего-то прикосновения, меня перевернули на спину и я увидел старика, скорее всего охотника. Его лицо побелело, я увидел неподдельный ужас на его лице. Он с криками отбежал от меня, спрятавшись за деревом и прицелился из ружья. Я не мог сказать и слова и просто ждал, когда он меня пристрелит, но он медлил и спустя некоторое время опустил ружье и подошел ко мне. Он помог подняться, усадил возле дерева. Спросил, как меня зовут и откуда я.
Я пытался вспомнить, но не мог. Жестом поблагодарил его и попросил воды. Он дал мне напиться и сел рядом. Так мы и сидели, наблюдая за солнцем, которое уходило в закат.
Как я и думал, он был охотником с деревни Трент. Поблизости в то время завелся большой бурый медведь, и он не мог упустить шанс добыть такой трофей. Он охотился в этих лесах всю жизнь и пользовался уважением у жителей деревни. Жил вместе с внучкой, Терезой, которая была местной знахаркой. Родители девочки погибли в море. Старый охотник души не чаял в своей внучке, а белокурая девушка старалась во всем помогать своему деду.
На небе уже сверкали звезды. Охотник, которого, кстати говоря, звали Вильям, предложил переночевать у него, и я жестом согласился. Мы уже собирались уходить, но вблизи зашелестела листва, и мы увидели энтов, идущих прямо на нас. Энты окружали нас, скрипя и протягивая к нам свои корни. Под этот скрип я перенесся в прошлое, и на меня нахлынули забытые воспоминания.
Шел дождь, я лежал посреди улицы. Город пылал, казалось, языки пламени вздымались до небес. Вдалеке за клубами дыма я успел заметить падающего вниз огромного золотого орла Кальфеона. Со всех сторон я слышал крики: кричали мужчины, кричали матери, потерявшие своих детей, и плакали дети над телами своих матерей. Улица была перекрыта солдатами в красных мантиях с символом на груди и шлемах, полностью закрывающих лицо. Люди пытались прорваться сквозь строй, но их там ждало только острие меча. Несмотря на это, отчаявшиеся лезли вверх по своим товарищам, и тем, кому удавалось пробиться сквозь строй, была уготована стрела лучника.
Где-то в глубине своего сознания я понимал, что повинен во всем этом, но внутри меня была пустота, и я, наблюдая за всем этим, абсолютно ничего не чувствовал. Мне показалось, что дождь приобрел кровавый оттенок, но я решил, что разыгралось воображение.
Скоро все закончилось. Крики затихли, солдаты вложили мечи в ножны и ждали. Возможно, прошла минута, а может, и вечность, пока я не услышал цокот копыт лошадей и на улицу не выехала карета. Из кареты вышел высокий мужчина в красных одеждах, расшитых золотом, солдаты пали ниц перед ним и затянули ритуальную песню на непонятном языке. Лицо его было обезображено шрамами, он смотрел на меня невидящим взглядом и улыбался, если это возможно было назвать улыбкой. В руках он держал кинжал, руны на нем блекло подсвечивались и издавали едва ощутимую вибрацию.
В карете оставалась сидеть белокурая девушка с голубыми глазами. Она смотрела на меня и усмехалась. Лицо показалось очень знакомым, и тут я вспомнил: это была моя жена, моя прекрасная Анна.
В детстве я жил с родителями на ферме к северу от Кальфеона, и в один летний день нашими соседями стала молодая пара фермеров с Оливии с маленькой дочуркой, Анной. Гости на ферме у нас были редкостью, и мы быстро подружились.
С утра мы бегали по мокрой от росы траве до речки и наблюдали за рассветом, ходили в лес за ягодами и приносили горстку родителям на завтрак. Днем помогали родителям на полях и выгуливали скот. Самым любимым местом Анны было тюльпанное поле возле мельницы.
Каждый вечер мы встречались там и делились своими мечтами о будущем. И в один из дождливых дней мы пообещали друг другу, что всегда будем вместе. Родители не могли нарадоваться нашему решению, а мы, спустя некоторое время, решили отправиться в Кальфеон и открыть торговую контору. Было сложно, но со временем мы завели нужные знакомства, стали опытнее и дела пошли в гору, но работа отнимала практически все свободное время. Поэтому минуты, когда мы просто могли побыть наедине, ценились еще больше. Спустя два года после переезда у нас родился сын, маленький Андрэ, такой же белокурый и голубоглазый, как его прекрасная мать. Он рос тихим спокойным мальчуганом, любящим читать книги и наблюдать за оживленным рынком за окном. По правде говоря, мы не уделяли ему должного внимания, работа отбирала много времени и часто мы отправляли его к бабушке и дедушке на ферму. Но мы очень любили его и мечтали о том моменте, когда мы наконец-то сможем уделять ему достаточно внимания.
Но теперь казалось, что это было так давно и не со мной. Но вот он я, лежащий на окровавленной улице, и вот она, моя жена или не она. Я уже не верил своим глазам.
Дождь усиливался. Далеко в горах разыгралась гроза, и я смотрел как пылал лес высоко в горах. Я убрал с лица растрепанные волосы и двинулся к карете. Человек с кинжалом увидел это и подал знак своим солдатам, они расступились и вывели вперед мальчика. Этим мальчиком был наш сын, он стоял с белым, как мел, лицом и испуганными глазами, пытаясь закричать, но не мог. Я бежал к нему, но не приблизился ни на шаг, кричал, но никто меня не слышал. Меня била дрожь, я хотел забрать сына и увести подальше от всего этого кошмара, но ноги не слушались меня. Проклиная себя за свою беспомощность, я продолжал бежать по дороге к сыну. Солдаты вынесли с кареты огромную книгу, человек раскрыл ее и начал читать. Расстегнув застежки на мантии, он вырезал кинжалом знак на груди и окропил своей кровью страницы книги. Но я уже не смотрел на него, мне всего лишь оставалось рукой дотянуться к своему Андрэ, и тут все затихло. Стал слышен только свист и я увидел кинжал, пронзивший его сердце. Он упал на землю, закричав: «Папа!»… Этот крик запомнится мне на всю жизнь, как и безумный смех жены позади. Я смотрел на сына и видел, как по его телу расползается тьма, окутывая его, но я ничего не мог сделать.
Когда тьма полностью поглотила его тело где-то вдалеке раздался оглушительный рев, который услышали даже в самых отдаленных уголках этого мира. Я поднял глаза к небесам и понял что дождь на самом деле был кровавым.
Не знаю, говорил ли я вслух или это были просто мысли, но, очнувшись от воспоминаний, я увидел, что старика уже не было. Рядом лежала его одежда, а передо мной стоял энт. Он смотрел на меня своими пустыми глазницами и молчал.
Я встал и оделся. На удивление, одежда была как раз по мне. Подойдя к речке, я хотел посмотреть на отражение, понять, чего так боялся старик, но отражения не было. Вода помутнела и я отшатнулся. Краем глаза заметив на камне маску, я одел ее и отправился вглубь леса.
Теперь я человек без лица.
Светает. Чувствую, что лежу на влажной земле, приоткрываю глаза и вижу перед собой горы и деревья. Пытаюсь встать, но тело не слушается, и я теряю сознание. В грёзах я вижу древний, заброшенный храм глубоко под землёй, на стенах пещеры сверкают десятки самоцветов разных оттенков. Я иду по дороге, усыпанной человеческими костями в истлевших мантиях. Повсюду валяются книги в кожаном переплете на замке. Символы на обложке я разобрать не смог.
Войдя в храм, я услышал мелодию, которая манила меня вперед: было в ней что-то приятное и родное. Свечи освещали стены, и я видел рисунки древних битв, зарождение цивилизаций и падение богов. Чем дальше я продвигался вглубь, тем больше я видел разрушений, войн, неведомых мне монстров и магию, которая разрушала всё живое, и, когда я дошел до дверей, за которыми звучала мелодия, внезапно погасли все свечи, и меня охватила беспросветная, холодная тьма.
Очнулся я от чьего-то прикосновения, меня перевернули на спину и я увидел старика, скорее всего охотника. Его лицо побелело, я увидел неподдельный ужас на его лице. Он с криками отбежал от меня, спрятавшись за деревом и прицелился из ружья. Я не мог сказать и слова и просто ждал, когда он меня пристрелит, но он медлил и спустя некоторое время опустил ружье и подошел ко мне. Он помог подняться, усадил возле дерева. Спросил, как меня зовут и откуда я.
Я пытался вспомнить, но не мог. Жестом поблагодарил его и попросил воды. Он дал мне напиться и сел рядом. Так мы и сидели, наблюдая за солнцем, которое уходило в закат.
Как я и думал, он был охотником с деревни Трент. Поблизости в то время завелся большой бурый медведь, и он не мог упустить шанс добыть такой трофей. Он охотился в этих лесах всю жизнь и пользовался уважением у жителей деревни. Жил вместе с внучкой, Терезой, которая была местной знахаркой. Родители девочки погибли в море. Старый охотник души не чаял в своей внучке, а белокурая девушка старалась во всем помогать своему деду.
На небе уже сверкали звезды. Охотник, которого, кстати говоря, звали Вильям, предложил переночевать у него, и я жестом согласился. Мы уже собирались уходить, но вблизи зашелестела листва, и мы увидели энтов, идущих прямо на нас. Энты окружали нас, скрипя и протягивая к нам свои корни. Под этот скрип я перенесся в прошлое, и на меня нахлынули забытые воспоминания.
Шел дождь, я лежал посреди улицы. Город пылал, казалось, языки пламени вздымались до небес. Вдалеке за клубами дыма я успел заметить падающего вниз огромного золотого орла Кальфеона. Со всех сторон я слышал крики: кричали мужчины, кричали матери, потерявшие своих детей, и плакали дети над телами своих матерей. Улица была перекрыта солдатами в красных мантиях с символом на груди и шлемах, полностью закрывающих лицо. Люди пытались прорваться сквозь строй, но их там ждало только острие меча. Несмотря на это, отчаявшиеся лезли вверх по своим товарищам, и тем, кому удавалось пробиться сквозь строй, была уготована стрела лучника.
Где-то в глубине своего сознания я понимал, что повинен во всем этом, но внутри меня была пустота, и я, наблюдая за всем этим, абсолютно ничего не чувствовал. Мне показалось, что дождь приобрел кровавый оттенок, но я решил, что разыгралось воображение.
Скоро все закончилось. Крики затихли, солдаты вложили мечи в ножны и ждали. Возможно, прошла минута, а может, и вечность, пока я не услышал цокот копыт лошадей и на улицу не выехала карета. Из кареты вышел высокий мужчина в красных одеждах, расшитых золотом, солдаты пали ниц перед ним и затянули ритуальную песню на непонятном языке. Лицо его было обезображено шрамами, он смотрел на меня невидящим взглядом и улыбался, если это возможно было назвать улыбкой. В руках он держал кинжал, руны на нем блекло подсвечивались и издавали едва ощутимую вибрацию.
В карете оставалась сидеть белокурая девушка с голубыми глазами. Она смотрела на меня и усмехалась. Лицо показалось очень знакомым, и тут я вспомнил: это была моя жена, моя прекрасная Анна.
В детстве я жил с родителями на ферме к северу от Кальфеона, и в один летний день нашими соседями стала молодая пара фермеров с Оливии с маленькой дочуркой, Анной. Гости на ферме у нас были редкостью, и мы быстро подружились.
С утра мы бегали по мокрой от росы траве до речки и наблюдали за рассветом, ходили в лес за ягодами и приносили горстку родителям на завтрак. Днем помогали родителям на полях и выгуливали скот. Самым любимым местом Анны было тюльпанное поле возле мельницы.
Каждый вечер мы встречались там и делились своими мечтами о будущем. И в один из дождливых дней мы пообещали друг другу, что всегда будем вместе. Родители не могли нарадоваться нашему решению, а мы, спустя некоторое время, решили отправиться в Кальфеон и открыть торговую контору. Было сложно, но со временем мы завели нужные знакомства, стали опытнее и дела пошли в гору, но работа отнимала практически все свободное время. Поэтому минуты, когда мы просто могли побыть наедине, ценились еще больше. Спустя два года после переезда у нас родился сын, маленький Андрэ, такой же белокурый и голубоглазый, как его прекрасная мать. Он рос тихим спокойным мальчуганом, любящим читать книги и наблюдать за оживленным рынком за окном. По правде говоря, мы не уделяли ему должного внимания, работа отбирала много времени и часто мы отправляли его к бабушке и дедушке на ферму. Но мы очень любили его и мечтали о том моменте, когда мы наконец-то сможем уделять ему достаточно внимания.
Но теперь казалось, что это было так давно и не со мной. Но вот он я, лежащий на окровавленной улице, и вот она, моя жена или не она. Я уже не верил своим глазам.
Дождь усиливался. Далеко в горах разыгралась гроза, и я смотрел как пылал лес высоко в горах. Я убрал с лица растрепанные волосы и двинулся к карете. Человек с кинжалом увидел это и подал знак своим солдатам, они расступились и вывели вперед мальчика. Этим мальчиком был наш сын, он стоял с белым, как мел, лицом и испуганными глазами, пытаясь закричать, но не мог. Я бежал к нему, но не приблизился ни на шаг, кричал, но никто меня не слышал. Меня била дрожь, я хотел забрать сына и увести подальше от всего этого кошмара, но ноги не слушались меня. Проклиная себя за свою беспомощность, я продолжал бежать по дороге к сыну. Солдаты вынесли с кареты огромную книгу, человек раскрыл ее и начал читать. Расстегнув застежки на мантии, он вырезал кинжалом знак на груди и окропил своей кровью страницы книги. Но я уже не смотрел на него, мне всего лишь оставалось рукой дотянуться к своему Андрэ, и тут все затихло. Стал слышен только свист и я увидел кинжал, пронзивший его сердце. Он упал на землю, закричав: «Папа!»… Этот крик запомнится мне на всю жизнь, как и безумный смех жены позади. Я смотрел на сына и видел, как по его телу расползается тьма, окутывая его, но я ничего не мог сделать.
Когда тьма полностью поглотила его тело где-то вдалеке раздался оглушительный рев, который услышали даже в самых отдаленных уголках этого мира. Я поднял глаза к небесам и понял что дождь на самом деле был кровавым.
Не знаю, говорил ли я вслух или это были просто мысли, но, очнувшись от воспоминаний, я увидел, что старика уже не было. Рядом лежала его одежда, а передо мной стоял энт. Он смотрел на меня своими пустыми глазницами и молчал.
Я встал и оделся. На удивление, одежда была как раз по мне. Подойдя к речке, я хотел посмотреть на отражение, понять, чего так боялся старик, но отражения не было. Вода помутнела и я отшатнулся. Краем глаза заметив на камне маску, я одел ее и отправился вглубь леса.
Теперь я человек без лица.
2 комментария