День определенно не задался. Хмурые тучи заволокли все небо до самого горизонта. Редкий гаденький дождик зарядил где-то с полудня, и одежда уже успела промокнуть, а дороге еще не было видно ни конца, ни края. Она превратилась в какую-то вязкую жижу, и ноги приходилось поднимать с заметным усилием. Шум ветра, крики птиц, — все, казалось, поглотил этот легкий шелест капель по потрепанному капюшону и навязчивые звуки «хлюп, хлюп, хлюп» шагов по размокшему тракту. С другой стороны, оно и хорошо, что нет ветра. Так недолго при попустительстве владык небесных и простуду схлопотать или другую какую хворь пострашнее. От ветра странника защищали вздымающиеся по правую руку скалы, — один из небольших горных кряжей, уходящих потом в знаменитые Северные Копи. Дварфы с гномами основательно там окопались, предварительно выкурив оттуда, ясное дело не без помощи Морадина, остатки драконьего племени Араха. Многие песни бардов сложены про те времена, а еще больше – давно забыто. Но карлики помнят своих героев, и частенько за кружечкой доброго эля у жарко растопленного камина поют славу временам минувшим и нынешним. Путник зябко поежился. Определенно, камин и эль пришлись бы сейчас как нельзя кстати.
И тут Фарлангх, похоже, услышал его молитвы. Вдалеке внезапно замаячил какой-то огонек. По мере приближения он рос и вскоре обрел очертания довольно большого костра на входе в небольшую пещеру. От дождя его укрывал скальный выступ, а в пещере могли спокойно разместиться человек пять. Место у огня не пустовало. Вытянув рядом с теплом ноги и прислонившись к скале, сидел человек. Он был плотно укутан в дорожный плащ, но сквозь прорези в свете огня поблескивала кольчуга. При виде гостя человек вздрогнул и легко вскочил на ноги. В руках его оказался меч, а опирался он на самом деле не на скалу, а на большой железный щит.
— Мир тебе и удачи в бою – Гаспар откинул капюшон и поклонился.
— И тебе не болеть, святой брат. – Воин опустил меч, но все еще продолжал внимательно разглядывать священника.
— Позволь погреться у твоего костра?
— Чего же, садись. Продрог, поди?
— Да уж, — пробормотал Гаспар, снимая накидку. – Как будто все боги разом скорбят о чем-то утраченном.
— Может быть, может оно и так. – хозяин очага снова уселся на свое место. Щит теперь лежал по левую руку от него, а меч – по правую.
— Куда путь держите, святой отец?
— На границу, добрый человек. Прямиком на север.
Воин крякнул и с удивлением покосился на Гаспара.
— На север-то? Зачем? Ничего там хорошего нет, брат. С тех пор, как нечисть поотогнали, живут вроде люди, да все одно. Там где лихо прошло, никогда спокойно не будет.
— Верно. Но тем, у кого там дом, помощь всегда пригодится. Тем более, что мертвяки ходячие на погостах случаются.
— Да… — лицо воина посуровело. – Большую смелость надо иметь, чтобы с такими драться.
Я в своей жизни много врагов повидал святой отец, но эти, да еще фанатики всякие – самое страшное и есть. Вы ведь в храмах и воинскому искусству тоже обучаетесь. Скажи, что, по-вашему, в бою самое страшное?
— Страшно, когда силы бога отвернутся, когда враг небывалый и не видно его слабых сторон.
— Э, брат, — махнул рукой человек.- Скажу тебе по своему опыту – ерунда все это. Если есть сила в руке, то и свыше помощь просить не надо. Если враг силен – отступить можно, да обмозговать. Ведь у всех цели есть, не просто так битва случается. А коли поймешь, так и слабину у врага найдешь. Не в этом самый страх, святой отец. Страшно, когда в глаза врагу смотришь, а там – пустота. И нет у него ни цели, ни задачи никакой другой, кроме как сожрать тебя со всеми потрохами. Или того хуже – в жертву какому чудищу принести. И прут они на тебя, не смотря ни на что, и силища жуткая.
— Как же биться с такими-то?
— А просто. Стоять надо насмерть, брат. Лезут – руби, но только не беги. Доспехи сдюжат, и верный меч подсобит, коли сам не струсишь. А если дал человек слабину, так никакие латы не помогут. Догонят и в клочья порвут.
Воин провел рукой по клинку, поправил дрова, и снова уставился на костер.
— Оно, конечно, иногда и так, и так сожрут. Ну, так значит судьба такая.
— А вы, похоже, с севера как раз путь держите.
— Оттуда, вестимо. Добрый десяток лет на заставе у Серой Пустоши. Ох, и неспокойное место. Ну да не моя теперь это забота. Соскучился по дому, брат, мочи нет. Матушку, сестер повидать. Все, поди, взрослые да за хлыщей проезжих замуж повыскакивали. Деток малых, племяшей хоть понянчу.
— А свои как же?
— Эх…- вздохнул воин и откинулся назад. – Откуда ж им взяться-то, коли полжизни в бою да делах ратных? Тоска все нутро проела, да когда-никогда вспомнишь, сколько таких вот молодок да с дочурками веснушчатыми от смерти лютой спас, так и легче становится. Не жалею я, брат, что своего счастья да двора не нажил. Зато другие за спиной нашей бегают босиком по траве и малявок за косички таскают.
0 комментариев