У каждого человека есть свои места, куда, несмотря на прошедшие годы, хочется вернуться. Впервые посетив их, мы привязываемся всем сердцем. Мы можем тосковать о них или же, напротив, забывать, но вернувшись, снова испытываем те же самые эмоции, что и прежде. Каждая их частичка, микроскопическая деталь хранит в себе огромное количество воспоминаний. Совершенно пустяковых воспоминаний вроде разбитой коленки или потерянной бусинки, которые, тем не менее, чрезвычайно важны именно для нас. Они обрушиваются на нас водопадом при взгляде на знакомые вещи, и мы сами себе удивляемся – как же я мог забыть?
— Смотри, а ту башенку до сих пор обвивает густой тёмно-зелёный плющ! Я совсем про него забыла! – восхищалась Деркете, с удовольствием рассматривая старинное сооружение, величественное, но такое уютное – фамильный загородный особняк.
— И неудивительно: всё-таки мы не были здесь целых пятнадцать лет. А всё такое же, как прежде… Вот только мы уже не дети, — грустно ответила Лира, вспоминая кроху с белоснежными растрёпанными хвостиками и ярко-голубыми круглыми глазами – саму себя.
— Не унывай, ты ничуть не постарела, — захихикала её сестра и отворила узорчатую дверцу забора, окружавшего парк. – Разве что стала чуть более занудливой, — добавила она шёпотом, в то время как Лира уже шла к парадным дверям.
Уже в гостиной Деркете хотела окликнуть сестру, но, заметив на её лице печать грусти и задумчивости, пожала плечами и пошла дальше. В конце концов, каждый сходит с ума по-своему, хочет Лира поностальгировать — пусть!
В гостиной, как и прежде, было тепло и уютно. Мягко потрескивали дрова в камине, на столе горели свечи. Кроме этого, в комнате не было никакого освещения. Лира подошла к любимому креслу, обитому красным бархатом, и со светлой грустью вспомнила о долгих-долгих вечерах, проведённых здесь. Дедушка был заядлым путешественником в молодости. Каждый вечер, после заката и практически до полуночи, дедушка приходил в гостиную, садился в кресло и молча смотрел в горящее пламя камина. Лира тихонько проскальзывала в комнату, стараясь не шуметь, и залезала к нему на колени. Это были их часы, никто не должен был мешать, даже обожаемые сестрёнка и бабушка.
И тогда наступало волшебное время сказок. Дедушка погружался в воспоминания о посещённых в молодости дальних странах, каждая из которых запомнилась как захватывающими приключениями, так и непривычным ароматом дальних стран, манящим, но в то же время заметно щекочущим нервы и держащим в постоянном напряжении. Лира зачарованно слушала легенды могущественных Норнов, восхищалась сражениями необузданных Чарров, с интересом следила за гением научной мысли Асур… Секунды, минуты и часы пролетали незаметно, историям дедушки не было конца, и Лира погружалась в мечты о дальних странах, механически крутя старинный глобус, стоящий возле кресла. Ей представлялось, что мир вокруг – необъятно велик и не изучен, что каждый его уголок, каждая пылинка – сокровище, достойное своей легенды. Солнечные земли Чарров, где вечная тёплая осень, где ночами в загустевшем воздухе летают золотистые и розовые светлячки, где в небо поднимаются густые клубы дурманящего дыма от странных машин… Снежные долины Норнов, шёлковые лепестки розовых деревьев, кружащие в морозном воздухе, опасные битвы с сыновьями Сванира… Странное сочетание безмятежных лугов и технических устройств Асур, включающих в себя даже искусственную растительность… Да, мир действительно велик и прекрасен, и счастлив тот, чьё сердце способно оценить всю его прелесть и безграничность!
А днём в гостиной собирались большие компании. Как соседи, так и незнакомцы, сидели на вычурных, но удобных диванчиках, наслаждаясь стряпнёй талантливой кухарки, играя на заморских музыкальных инструментах зажигательные мелодии, веселясь и развлекаясь. Лира обожала, когда гости приводили с собой детей. Они часто и долго играли в прятки, благо потайных углов и бездонных шкафов в особняке было полным-полно. Деркете, правда, не всегда играла честно, да и соседские ребятишки иногда докучали ей, но Лира умела вовремя успокоить сестру. А если Деркете находили первой, то она легко могла вспылить и чуть ли не обидеть нашедшего. Лира всегда старалась прятаться поблизости, чтобы, в случае чего, устранить конфликт.
Тем временем, проходя по длинной анфиладе комнат, Деркете со скучающим видом рассматривала картины в дорогих позолоченных рамах — предмет особой гордости их благопристойного семейства. Со стен на неё смотрели аристократичные лица из прошлого, старинные замки необычной, давно канувшей в небытие архитектуры, удивительные пейзажи, которые уже больше не найти ни в одном из уголков мира.
Вдруг девушка остановилась напротив одного из портретов. Она знала женщину, изображённую на нём. Очень хорошо. Это была её бабка. В молодости она была удивительно хороша собой и любила, чтобы её рисовали. После её смерти насчитывалось около пятидесяти хорошо сохранившихся полотен талантливейших мастеров своего времени. На этой картине художник запечатлел её со спины, стоящей на балконе в опере в роскошном платье из тяжелого атласа винного цвета и в причудливой маске, скрывающей её лицо.
С леди Алиссией или просто Алиссией, как она требовала от внучки называть её, Деркете была ближе всего. Бабушка развлекала её рассказами о своей бурной молодости, в которых она то шокировала королевский двор чересчур откровенными нарядами, то втайне от мужа посещала шабаш, а порой и хвасталась многочисленными поклонниками и любовными победами. Она же и учила Деркете азам ведьмовского дела. Тайком, конечно — дед бы не одобрил, он вообще был весьма консервативной личностью. Удивительно, как могли два таких совершенно разных человека прожить такую долгую и счастливую совместную жизнь.
Благодарно улыбнувшись портрету, девушка прошла дальше.
Пожалуй, одной из самых любимых комнат Деркете была библиотека. Здесь всегда царил тусклый полумрак, освещённый лишь несколькими робко горящими свечами. Вид громадных стеллажей из благородного тёмного дерева, тянувшихся от пола до потолка, производил сильное впечатление на детскую душу.
Деркете рано начала читать, предпочитая книги играм со сверстниками, на которых девочка посматривала с некоей долей высокомерия. Куда интереснее было погружаться в ровные ряды букв, узнавая всё новое и новое о мире. Ребёнком, Деркете приходилось высоко задирать голову, чтобы рассмотреть, что же за книги находятся наверху. Она подозревала, что именно там хранятся самые увлекательные и загадочные произведения. Недаром же, когда девочка задавала слишком много вопросов, дедушка обычно хмурился и переводил разговор на другую тему, а бабушка многозначительно подмигивала, давая понять, что всему своё время.
И время наступило. Именно в этой комнате Деркете впервые листала пожелтевшие страницы древнего фолианта, всматриваясь в таинственную вязь рунических символов, посвящённых тёмному искусству оживления мертвых и умерщвления живых. Позже, правда, дедушка узнал и, жутко обозлившись на супругу, приказал сжечь все запрещённые книги.
Деркете печально вздохнула, отдавая дань памяти особо редким, но, увы, погибшим томам, и направилась наверх — в спальню. Едва поднявшись по шаткой лестнице, она нос к носу столкнулась с сестрой, задумчиво уставившейся на ряд одинаковых дверей.
— В этой спальне спала ты, — заметила Лира, заглянув за одну из одинаковых тяжёлых дубовых дверей, ведущих в гостевые комнаты. Внимательно осмотрев её, она уверенно кивнула. – Да, точно, твоя. Моя соседняя.
— И как это ты определила? На мой взгляд, они все совершенно одинаковы, — недоверчиво фыркнула Деркете.
— Элементарно! – хихикнула Лира и указала на кучку обломков кукол и паутину под потолком. Рассмеявшись при виде растерянного выражения лица сестры, она направилась в соседнюю комнату – свою комнату.
Лире всегда нравился вид на озеро, открывавшийся из окна в её спальне. Особняк соседствовал с чудной гористой местностью, и всё же между ними разливалась гладь сверкающей серебристой воды. Девушка подошла к излюбленному окну и, как делала уже сто тысяч раз, распахнула его и подставила лицо свежему ветерку. Как же она любила сидеть на этом подоконнике из светлого дерева и мечтать о том, насколько было бы приятно сейчас погрузиться в прохладную воду, взметнув фонтанчик лёгких брызг, купаться рядом с яркими крохотными рыбками, которые, как она знала, просто обожают лакомиться хлебными крошками… Купаться в озере девочкам не разрешали, но иногда на выходных дедушка брал Лиру на рыбалку, впрочем, никогда не трогая малюток. Тогда-то она и познакомилась с этими рыбками и с тех пор всегда брала с собой на рыбалку мягкую аппетитную булку.
Вторая спальня, казалось бы, один в один напоминающая спальню Лиры, носила отпечатки пребывания здесь Деркете.
Девушка прошлась взглядом по комнате. Всё то же самое. Ничего не изменилось. Массивные гардины, закрывающие окна, не раз страдали от ножниц в шаловливых руках девочки. Взрослые не могли понять, зачем же она это делает, и наказывали ребенка, а Деркете с маниакальным упорством продолжала тайно кромсать беззащитную ткань.
Провела рукой по поверхности старинного комода. Вот здесь, где-то сбоку, была нацарапана некромантская метка, одна из первых, которая была создана самой Деркете. Да, так и есть. Несколько неловких штрихов, складывающих в треугольник. Улыбка скользнула по её губам. Неужели никто так и не заметил этот рисунок?
Впрочем, всё детство девочки было длинной чередой проступков и незамедлительно следующих за ними наказаний. Отобрала и сломала любимую куклу Лиры? Стой в углу. Не захотела играть с соседскими детьми, обзывалась и кидалась ветками? Стой в углу. Взглядом заставила служанку оступиться? Стой в углу. Случайно разбила любимую вазу из аскалонского фарфора? Снова угол. Вот этот самый, где сейчас и стояла Деркете. Впрочем, ваза была разбита не так уж и случайно, но взрослым об этом знать было не обязательно.
Этот угол Деркете страшно ненавидела. Почти каждый день девочка проводила здесь положенные ей тридцать минут наказания, благодаря которым она наизусть запомнила, сколько гвоздиков в деревянной обивке стены и чуть ли не сосчитала все паутинки на потолке. Здесь находилось логово паука, которого девочка страшно боялась, но ей приходилось терпеть его общество — не признаваться же бабушке в своём постыдном страхе.
Деркете подняла глаза и увидела того самого паука из детства. Сейчас он казался совсем небольшим, а тогда он выглядел для неё гигантским чудовищем. Девушка хмыкнула, сжала два пальца вместе, и паучок задёргался, как будто что-то изнутри его прожигало. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем Деркете закончила экзекуцию, нежно прошептав на прощание «Живи, маленький».
Этот поступок Деркете был невидимой чертой, разделившей прошлое и настоящее. А Лира, закрыв окно, словно бы преградила доступ в комнату не только озёрному ветерку, но и столь сладостным воспоминаниям. Конечно, наше прошлое – бесценный опыт, испытания, сформировавшие личность, наши бывшие радости и печали. Их нужно хранить, как и всё, что составляет наш характер и нашу уникальную биографию. Но в то же время следует осознавать, что наша жизнь – это здесь и сейчас. Нужно действовать, пополнять свою книгу новыми страницами истории. Не следует предаваться излишней рефлексии, но и совсем забывать о прошлом – недопустимо. В вопросах прошлого, настоящего и будущего, точно как и в других вещах, необходимо сохранять баланс. Именно это позволяет нам чувствовать себя по-настоящему живыми.
Для всех, кто ценит в играх красоту.
5 комментариев