Два месяца темноты — это ужасно. Желудочный сок, двигающиеся мышцы под нами. К счастью, у меня всё ещё была лампа.
Я развернула карту Меллифлуи.
«Больше она не понадобится», — обратилась я к Алике, но он не слушал.
Я взяла верёвку, которой была перевязана карта, отрезала ножом кусочек длиною в дюйм и отложила остаток на будущее.
Зажгла лампу. В конце желудка виднелась следующая камера. Из школьной программы я помнила, что она называлась ампулой двенадцатиперстной кишки. На стене желудка скопилась заметная капля. Я подставила туда консервную банку. Прежде чем вязкая жидкость остыла и затвердела в банке, я вставила туда маленький кусок верёвки. После чего оставила банку наполниться до краёв.
Мне приходилось экономить топливо для лампы. Я пошлёпала обратно к Алике в темноте, пытаясь обнаружить прямоугольный кусок брезента, на котором он лежал. Нащупала свой ранец, его пояс и тёплую спину. Я чувствовала его жгучее дыхание.
«Представляю, что за гадость у тебя сейчас в желудке», — сказала я. Затем наклонилась и погладила его по голове. Борода Алики была длинной и мягкой. «Всё ещё болит?»
Я нащупала рану на его ноге, которую он получил, зацепившись за зуб. Скоро нужно будет менять повязку, но у нас ничего не осталось.
Я поднесла лампу к фитилю свечки. Она загорелась! Поначалу дымила, но вскоре появилось ровное пламя.
Пол сдвинулся.
«Волна!» — сказала я. Алика застонал, но напрягся. Мы привыкли быть наготове.
Я крепко держала свечку между коленями, схватившись за складки желудка по бокам.
Рёв был оглушительным, так как китиха выпускала воздух через дыхало, расположенное на несколько ярусов выше нас. Видимо, она дёргалась, вертелась и наклонялась, пытаясь выдохнуть дым от свечки. Желудочный сок плескался вокруг нас.
Потом начался кашель. С каждым разом она подбрасывала нас до потолка, и мы падали вниз. Через пищевод я увидела очень слабый свет, и грохот прекратился.
После этого Алику стошнило. Стояла чудовищная вонь.
«Зато мы всё ещё живы», — сказала я, касаясь его головы. Мы были тут уже долгое время.
Алика соскрёб рукой жир и засунул его себе в рот. Пока он жевал, у него появлялись рвотные позывы. Тогда он зачерпнул из маленькой лужи свежей воды, которую мы собрали прямо из пищевода, и жадно её выпил.
«Ну и что, что мы живы?» — сказал он.
«Здесь ничего не осталось. Ничего, кроме тряски».
«Мы должны пробовать», — сказал он.
Я кивнула. Мы подождём следующей волны. Если будем действовать в нужный момент, то у нас получится, я уверена.
«Волна!»
Мы почувствовали, как зверь движется вверх. Это наш шанс. Мы обошли яму с желудочным соком и сгусток наполовину переваренной добычи, после чего ухватились за выступ в стене желудка и поднялись в пищевод.
Внезапно зверь наклонился, будто бы мы им управляли. Алика начал соскальзывать вниз, но я ухватила и держала его, пока он снова не стал держаться сам.
«Она снова летит в Дыру?»
Мы подождали, и вдруг зверь опять полетел вверх. Мы продолжали лезть, пока не достигли мышц и щели.
— Я первая, — сказала я.
— Давай быстро, ты знаешь, что делать, — ответил он.
Я решилась и, как мы практиковались, прыгнула в щель головой вперёд. У меня получилось. Сверху донёсся рёв, и больше ничего. Я пробиралась вперёд по узкому тракту так быстро, как только могла, Алика за мной. Существо постоянно ревело, и мы насквозь промокли от выделений.
— На этот раз мы не трогаем язык, — сказал он. Происшествие с его ногой пронеслось перед глазами, и я вздрогнула.
— Если мы дойдём до него, — ответила я.
Клаустрофобия. Нам нужно выбраться. Одна ошибка — и мы упадём в пищевод или улетим в пустоту. Мы думали о том, чтобы вызвать рвоту, поверьте мне — но что если нас выбросит наружу, а там ничего не будет? Что если мы будем падать вечно?
Безопаснее оставаться здесь, но это не жизнь.
Чем дольше мы ползаем, тем сильнее это раздражает китиху. Даже для бывалых путешественников, не раз оказывавшихся в китовом желудке, это было непросто, но мы старались быть такими быстрыми, как могли.
— Начинается язык, — сказала я. Слабый свет заливал нас и губы на противоположной стороне. Мы были осторожны и старались не стоять на языке, вместо этого держась у внешней стены рта. Всё, чего я хотела — увидеть рот открытым, всего на миг. И надежду за ним.
— Будь внимательна, — кричал Алика, — эти зубы острые.
Его нога была в плохом состоянии, но он держался изо всех сил. Если у нас сейчас не получится, ноге конец, а у нас даже нечем её ампутировать.
— Тут намного больше зубов, чем я думала.
— Проблема в том, чтобы перейти на дальнюю сторону без использования языка.
Затем это случилось — пасть открылась, и к нам ворвался мощный поток холодного воздуха. И света! За долгое время, свет!
Не успела я моргнуть, как сильный толчок отбросил нас в глубину пасти. Челюсти двигались вверх и вниз, вверх и вниз. Стучали зубы, и куски панцирей жуков летели в нашем направлении.
— То же самое было в прошлый раз, — кричал Алика, — рано или поздно язык может поймать нас, и мы отправимся вниз с жуками.
— Ладно, ладно, просто держись крепко!
Язык начал шлёпать о нёбо и засовывать куски жуков в дыру ниже нас. Только я подумала, что мои силы на исходе, как челюсти остановились. Мы упали на язык и немного лежали на спинах, истощённые.
— Тьфу.
— Мы были близки.
Темнота, теперь такая знакомая. Я вытащила лампу, в которой остались капли топлива. Пасть существа была плотно закрыта. Я отбросила голову назад. Подняла лампу над собой и увидела маленькую дыру. Что это за дыра?
— Трахея! Если мы залезем наверх, то можем вылететь через дыхало.
— Но она очень узкая, китиха не сможет дышать.
— На это я и рассчитываю, — сказала я.
Одышка наступила сразу же, как мы туда залезли. Мы прижимались к трахее изо всех сил, чтобы воздух мог проходить мимо нас.
Наконец я сказала: «Втискиваемся в дыхало». И мы втиснулись, вдавливаясь в вертикальную трубу. Я чувствовала воду на лице, свежий туман из внешнего мира. Мы были так близки.
Пш-ш. Пш-ш. ПШ-Ш-Ш.
Мы вылетели вверх с большой скоростью, нас подбросило в воздух. Я почувствовала, как у меня сжалось всё внутри, но я не могла ничего разглядеть из-за толстого слоя слизи на лице.
«А-а-ах», — услышал я возглас Алики.
Мы упали на спину огромного зверя и мягко стукнулись об неё. Вцепились в складки шкуры и протёрли глаза. Вокруг нас тучи, солнце! Дыра изменилась. Она отступила вниз и сформировала грозную подушку из облаков.
«Какое блаженство! Мы спасены этой величественной красотой», — сказал Алика, похлопывая спину существа.
Из дыхала донеслись звуки. Они сложились во что-то, напоминающее фразу: «Мы — дети!»
— Наверняка, эти дети любят тут играться, — сказала я.
— Дети? — переспросил Алика.
— Эти звери. Они сейчас играют.
Мы видели других китов вдалеке, поднимающихся и опускающихся между крошечными островами. Каждый остров — осколок мира, висящий в воздухе. Для Основания они всего лишь фрагменты памяти, хранящие что-то, чем мы были.
— Дорогой друг, как нам теперь слезть с этой штуки?
Я развернула карту Меллифлуи.
«Больше она не понадобится», — обратилась я к Алике, но он не слушал.
Я взяла верёвку, которой была перевязана карта, отрезала ножом кусочек длиною в дюйм и отложила остаток на будущее.
Зажгла лампу. В конце желудка виднелась следующая камера. Из школьной программы я помнила, что она называлась ампулой двенадцатиперстной кишки. На стене желудка скопилась заметная капля. Я подставила туда консервную банку. Прежде чем вязкая жидкость остыла и затвердела в банке, я вставила туда маленький кусок верёвки. После чего оставила банку наполниться до краёв.
Мне приходилось экономить топливо для лампы. Я пошлёпала обратно к Алике в темноте, пытаясь обнаружить прямоугольный кусок брезента, на котором он лежал. Нащупала свой ранец, его пояс и тёплую спину. Я чувствовала его жгучее дыхание.
«Представляю, что за гадость у тебя сейчас в желудке», — сказала я. Затем наклонилась и погладила его по голове. Борода Алики была длинной и мягкой. «Всё ещё болит?»
Я нащупала рану на его ноге, которую он получил, зацепившись за зуб. Скоро нужно будет менять повязку, но у нас ничего не осталось.
Я поднесла лампу к фитилю свечки. Она загорелась! Поначалу дымила, но вскоре появилось ровное пламя.
Пол сдвинулся.
«Волна!» — сказала я. Алика застонал, но напрягся. Мы привыкли быть наготове.
Я крепко держала свечку между коленями, схватившись за складки желудка по бокам.
Рёв был оглушительным, так как китиха выпускала воздух через дыхало, расположенное на несколько ярусов выше нас. Видимо, она дёргалась, вертелась и наклонялась, пытаясь выдохнуть дым от свечки. Желудочный сок плескался вокруг нас.
Потом начался кашель. С каждым разом она подбрасывала нас до потолка, и мы падали вниз. Через пищевод я увидела очень слабый свет, и грохот прекратился.
После этого Алику стошнило. Стояла чудовищная вонь.
«Зато мы всё ещё живы», — сказала я, касаясь его головы. Мы были тут уже долгое время.
Алика соскрёб рукой жир и засунул его себе в рот. Пока он жевал, у него появлялись рвотные позывы. Тогда он зачерпнул из маленькой лужи свежей воды, которую мы собрали прямо из пищевода, и жадно её выпил.
«Ну и что, что мы живы?» — сказал он.
«Здесь ничего не осталось. Ничего, кроме тряски».
«Мы должны пробовать», — сказал он.
Я кивнула. Мы подождём следующей волны. Если будем действовать в нужный момент, то у нас получится, я уверена.
«Волна!»
Мы почувствовали, как зверь движется вверх. Это наш шанс. Мы обошли яму с желудочным соком и сгусток наполовину переваренной добычи, после чего ухватились за выступ в стене желудка и поднялись в пищевод.
Внезапно зверь наклонился, будто бы мы им управляли. Алика начал соскальзывать вниз, но я ухватила и держала его, пока он снова не стал держаться сам.
«Она снова летит в Дыру?»
Мы подождали, и вдруг зверь опять полетел вверх. Мы продолжали лезть, пока не достигли мышц и щели.
— Я первая, — сказала я.
— Давай быстро, ты знаешь, что делать, — ответил он.
Я решилась и, как мы практиковались, прыгнула в щель головой вперёд. У меня получилось. Сверху донёсся рёв, и больше ничего. Я пробиралась вперёд по узкому тракту так быстро, как только могла, Алика за мной. Существо постоянно ревело, и мы насквозь промокли от выделений.
— На этот раз мы не трогаем язык, — сказал он. Происшествие с его ногой пронеслось перед глазами, и я вздрогнула.
— Если мы дойдём до него, — ответила я.
Клаустрофобия. Нам нужно выбраться. Одна ошибка — и мы упадём в пищевод или улетим в пустоту. Мы думали о том, чтобы вызвать рвоту, поверьте мне — но что если нас выбросит наружу, а там ничего не будет? Что если мы будем падать вечно?
Безопаснее оставаться здесь, но это не жизнь.
Чем дольше мы ползаем, тем сильнее это раздражает китиху. Даже для бывалых путешественников, не раз оказывавшихся в китовом желудке, это было непросто, но мы старались быть такими быстрыми, как могли.
— Начинается язык, — сказала я. Слабый свет заливал нас и губы на противоположной стороне. Мы были осторожны и старались не стоять на языке, вместо этого держась у внешней стены рта. Всё, чего я хотела — увидеть рот открытым, всего на миг. И надежду за ним.
— Будь внимательна, — кричал Алика, — эти зубы острые.
Его нога была в плохом состоянии, но он держался изо всех сил. Если у нас сейчас не получится, ноге конец, а у нас даже нечем её ампутировать.
— Тут намного больше зубов, чем я думала.
— Проблема в том, чтобы перейти на дальнюю сторону без использования языка.
Затем это случилось — пасть открылась, и к нам ворвался мощный поток холодного воздуха. И света! За долгое время, свет!
Не успела я моргнуть, как сильный толчок отбросил нас в глубину пасти. Челюсти двигались вверх и вниз, вверх и вниз. Стучали зубы, и куски панцирей жуков летели в нашем направлении.
— То же самое было в прошлый раз, — кричал Алика, — рано или поздно язык может поймать нас, и мы отправимся вниз с жуками.
— Ладно, ладно, просто держись крепко!
Язык начал шлёпать о нёбо и засовывать куски жуков в дыру ниже нас. Только я подумала, что мои силы на исходе, как челюсти остановились. Мы упали на язык и немного лежали на спинах, истощённые.
— Тьфу.
— Мы были близки.
Темнота, теперь такая знакомая. Я вытащила лампу, в которой остались капли топлива. Пасть существа была плотно закрыта. Я отбросила голову назад. Подняла лампу над собой и увидела маленькую дыру. Что это за дыра?
— Трахея! Если мы залезем наверх, то можем вылететь через дыхало.
— Но она очень узкая, китиха не сможет дышать.
— На это я и рассчитываю, — сказала я.
Одышка наступила сразу же, как мы туда залезли. Мы прижимались к трахее изо всех сил, чтобы воздух мог проходить мимо нас.
Наконец я сказала: «Втискиваемся в дыхало». И мы втиснулись, вдавливаясь в вертикальную трубу. Я чувствовала воду на лице, свежий туман из внешнего мира. Мы были так близки.
Пш-ш. Пш-ш. ПШ-Ш-Ш.
Мы вылетели вверх с большой скоростью, нас подбросило в воздух. Я почувствовала, как у меня сжалось всё внутри, но я не могла ничего разглядеть из-за толстого слоя слизи на лице.
«А-а-ах», — услышал я возглас Алики.
Мы упали на спину огромного зверя и мягко стукнулись об неё. Вцепились в складки шкуры и протёрли глаза. Вокруг нас тучи, солнце! Дыра изменилась. Она отступила вниз и сформировала грозную подушку из облаков.
«Какое блаженство! Мы спасены этой величественной красотой», — сказал Алика, похлопывая спину существа.
Из дыхала донеслись звуки. Они сложились во что-то, напоминающее фразу: «Мы — дети!»
— Наверняка, эти дети любят тут играться, — сказала я.
— Дети? — переспросил Алика.
— Эти звери. Они сейчас играют.
Мы видели других китов вдалеке, поднимающихся и опускающихся между крошечными островами. Каждый остров — осколок мира, висящий в воздухе. Для Основания они всего лишь фрагменты памяти, хранящие что-то, чем мы были.
— Дорогой друг, как нам теперь слезть с этой штуки?
3 комментария