MMO: Imagine

Очередной эффект внутричерепного домино, родившийся в разделе комментариев и при прочтении соседних блогов, заставил меня вернуться к воспоминаниям, чтобы показать, насколько важно в игре воображение. Мы живем в смутное время недореалистичности, когда мозг зачастую уже неспособен генерировать собственные образы, как было в период царствования минималистичной графики. Тогда вместо графического ускорителя вам необходимо было задействовать свой собственный внутренний ускоритель частиц воображения, генерирующий богатейший и интереснейший мир вокруг.

Возможности всегда спорили с графической реализацией. Чем более подробным пытаются показывать вам мир разработчики, тем больше условностей проявляется сквозь тело игры. Что греха таить, я сам первым кричу о том, как важно мне видеть горизонт. Я получаю истинное наслаждение от набегающих по небу Аиона туч, таких рваных, настоящих. Я смотрю на подробную карту территорий под застройку домами в пригороде Элизиума и представляю, насколько живописными будут кварталы, выходящие к песчаным отмелям или окружающие колышущуюся поверхность озера.

Впрочем, о всех красотах, по-настоящему удачных находках и смелых экспериментах Аиона я расскажу в одной из ближайших заметок. А сейчас я хотел поговорить о том, насколько важно в любой игре обладать ключевой, фундаментальной способностью, которую, увы, по моим наблюдениям, многие начинают терять. Способность представить, вообразить, дополнить, является, на мой взгляд, базовым умением человека, желающего по-настоящему путешествовать, осваивать виртуальный мир. Игра на «полшишечки», игра в стиле «сейчас я решу, полежать ли мне на диване или повалять дурака в игре», подход «я устал на работе и хочу отдохнуть в игре» — все это порождает ленивый геймплей, в котором игрок, скорее, вяло отбивает подачи, чем действительно красиво играет.

Я не раз и не два ругал разработчиков за то, что они исповедуют ленивый геймдизайн, но я ни разу не говорил игрокам о том, что вижу вокруг себя. Друзья, товарищи, люди, многие из вас поразительно ленивы для такой активной среды, как виртуальный мир. Мне обидно смотреть на то, как действие, инициатива, фантазия — базовые функции для любого игрока — заменяются на что-то с противоположным знаком, после чего уже от игр требуют совершенно противоположного. С вами не случится никакого «сюжета», если вы будете сидеть на месте и ждать, что кто-то его вам принесет. Только действие порождает сюжет, событие. А наблюдатель, как бы его не убеждали в участии, так и останется человеком посторонним по отношению к сюжету. Он был создан, прописан и утвержден задолго до появления игрока.

И, мне кажется, вполне уместным здесь будет привести два текста. Помните, как у Рогожкина в  «Особенностях национальной охоты» представлено две реальности: грезы о классической русской охоте и реальная охота. Так и мне захотелось весной 2010-го года в период нашего увлечения Haven and Hearth совместить две реальности — мои юношеские восторженные впечатления от чтения Фенимора Купера, ту тоску, которую я испытывал, внутренне понимая (заблуждаясь!), что ничего подобного мне не увидеть и не пережить в современном мире, и реальность освоения диких территорий в Haven and Hearth. В отличие от сюжета фильма, эти две реальности показались мне намного более совпадающими. Но, что самое важное, любой из нас, из живых людей, всегда может выбрать, в какую из них ему погрузиться. Главное — не путать «переплеты».

***

В самом сердце штата Нью-Йорк лежит обширный край, где высокие холмы чередуются с широкими оврагами или, как чаще пишут в географических книгах, где горы чередуются с долинами. Там, среди этих холмов, берет свое начало река Делавар; а в долинах журчат сотни кристальных ключей, из прозрачных озер бегут быстрые ручьи — это истоки Саскуиханны, одной из самых гордых рек во всех Соединенных Штатах.

И склоны и вершины гор покрыты плодородной почвой, хотя нередко там можно увидеть и зубчатые скалы, придающие этому краю чрезвычайно романтический и живописный вид. Долины нешироки, и по каждой струится речка, орошающая тучные, хорошо возделанные нивы. По берегам рек и озер расположены красивые зажиточные деревушки — они возникают там, где удобно заниматься каким-либо ремеслом, а в долинах, на склонах холмов и даже на их вершинах разбросано множество ферм, хозяева которых, судя по всему, преуспевают и благоденствуют. Повсюду виднеются дороги: они тянутся по открытым долинам и петляют по запутанному лабиринту обрывов и седловин.

Взгляд путника, впервые попавшего в эти места, через каждые несколько миль замечает «академию» или какое либо другое учебное заведение; а всевозможные церкви и молельни свидетельствуют об истинном благочестии здешних жителей и о строго соблюдаемой здесь свободе совести. Короче говоря, все вокруг показывает, чего можно достичь даже в диком краю с суровым климатом, если законы там разумны, а каждый человек заботится о пользе всей общины, ибо сознает себя ее частью. И каждый дом здесь — уже не временная лачуга пионера, а прочное жилище фермера, знающего, что его прах будет покоиться в земле, которую рыхлил его плуг; или жилище его сына, который здесь родился и даже не помышляет о том, чтобы расстаться с местом, где находится могила его отца. А ведь всего сорок лет назад тут шумели девственные леса.

После того, как мирный договор 1783 года утвердил независимость Соединенных Штатов, их граждане принялись усиленно овладевать естественными богатствами своей обширной страны. До начала войны за независимость в Нью-Йоркской колонии была заселена лишь десятая часть территории — узкая полоса вдоль устья Гудзона и Мохока длиной примерно в пятьдесят миль, острова Нассау и Статен и несколько особенно удобных мест по берегам рек, — и жило там всего двести тысяч человек. Но за вышеупомянутый короткий срок число это возросло до полутора миллионов человек, которые расселились по всему штату и живут в достатке, зная, что пройдут века, прежде чем наступит черный день, когда принадлежащая им земля уже не сможет больше прокормить их.

Наше повествование начинается в 1793 году, лет через семь после основания одного из тех первых поселений, которые способствовали затем столь чудесному преображению штата Нью-Йорк.

Джеймс Фенимор КУПЕР
ПИОНЕРЫ, ИЛИ У ИСТОКОВ САСКУИХАННЫ

***

28 апреля 2010 года. Где-то в другой вселенной.

Сегодня мы отправились вчетвером на двух лодках из временного лагеря. Наша цель — тщательная разведка свободных территорий к северу. Шли по уже знакомым указателям на камнях. Рыжебород прекрасно помнил дорогу и уверенно направлял свою лодку вперед. Андре, сидя на корме, тем временем готовил инструменты для замера качества воды и почвы.

На подходе к перешейку мне пришлось отстать и разбить небольшой лагерь. Я сказал ребятам, чтобы они двигались дальше на двух лодках. Построить третью для себя было не сложно, благо отличных сосен вокруг располагалось в достатке. Но проснувшись, я обнаружил оставленный друзьями подарок. Втроем они быстро сделали еще одну лодку и заботливо положили ее в папоротнике, подальше от глаз случайных путников и совсем недалеко от моей лежанки. Так что времени терять не пришлось.

Достигнув указателя на камне «Божественные Стежки», сделанного нами вчера, я взвалил на себя лодку и принялся шагать на северо-северо-восток. Однако, обходя какие-то препятствия, я, судя по всему, сбился с курса и не смог выйти на цветочную поляну, служившую нам ориентиром. Не сильно волнуясь и понимая, что курс держу верно, я вышел к реке даже быстрее, чем вчера. Правда, несколько выше по течению.

Ребята тем временем уже развернули бурную деятельность в новом регионе. Рыжебород с Фенриром обнаружили первую пещеру, а Андре изучал место, присмотренное мной ранее для лагеря. Новости от него были неутешительными. Несмотря на внешнюю красоту и многообразие природных ресурсов, качество воды и почвы было совершенно заурядным и не давало никаких оснований для того, чтобы располагать наше новое поселение именно здесь.

Нужно было двигаться дальше на Север в поисках более подходящего места. Но пока мы решили сосредоточиться на пещере. Вернее, на ее маскировке от таких же первопроходцев, как мы, так как она была видна прямо с реки.

Что же, довольно скоро мы соорудили очень милый домик, закрывающий собой пещеру. Замостили путь к реке, сделали причал, и небольшую ограду, лишний раз преграждающую вход в манящие недра, но внешне служащую просто защитой от дикого зверя. Поставили сушилку для шкур и даже шкаф в доме, в который заботливо положили немного еды. Словом, это был классический приют усталого путешественника, о чем мы и написали на приветственном камне у причала.

Тем не менее, работа отобрала у нас время и силы. Фенрир и Андре решили остаться здесь и отдохнуть, а мы с Рыжебородом, движимые зудом первопроходцев, отправились на разведку дальше.

Надо сказать, что Андре еще до работы над охотничьим домиком сделал небольшую разведку берегов ближайшего озера и обнаружил там неплохое качество почвы. Правда, вода была заурядной, да и само место не отличалось красотой. А если уж создавать новое поселение, то следует совмещать пользу с красотой, которой вокруг было довольно много.

Вот в поисках этого симбиоза мы и отправились с Рыжебородом дальше по, казалось, бесконечной сети рек. И хотя красота берегов не переставала радовать, по-настоящему особенным было лишь одно из увиденных нами мест. Огромный вытянутый остров, омываемый двумя реками, изобилующий небольшими гаванями и шумящий девственным хвойным лесом. С севера к нему примыкала бескрайняя равнина, греющая взгляд розовыми тонами луговых цветов. Часть из них при помощи ветра и везения переселились на остров и расположилась по-свойски лоскутами розового среди изумрудной зелени елей.

У северной оконечности острова плескалась рыба. И мы решили взять там пробу воды. Вода оказалась неплохой. Качество ее составляло 20 единиц. Но это было все равно меньше, чем у нас во временном лагере. Вздохнув, мы поплыли назад вдоль острова, к ближайшему озеру, которое мы не до конца исследовали.

Уж не знаю, как я зачерпнул где-то по пути флягой воду, но меня не покидает чувство, что само Провидение не дало нам просто так покинуть это место. Доплыв до озера и решив сделать очередной замер воды, я обнаружил во фляге воду с качеством 35 единиц. Не веря глазам, я все же поделился информацией с Рыжебородом, и после нескольких неудачных замеров озерной воды, мы поплыли назад в поисках того места, где я случайно опустил флягу. Постепенно мы приближались к тому самому острову, только с противоположной его стороны, где пробы не проводились. И вот новый замер — 35 единиц. Еще замер — 40. Сорок пять! Пятьдесят! Мы, уставшие, уже не верим своим глазам. Хотя если еще несколько минут назад эти самые глаза слипались, то теперь сон сняло как рукой. Максимальное значение — пятьдесят четыре! Невиданное до этого нами качество воды! Да еще и прямо возле красивейшего острова.

Но Провидение c нами не закончило. Чтобы окончательно нас убедить, оно теперь занялось Рыжебородом. Первая же бухта, в которой он взял пробу глины, дала нам также невероятные по качеству результаты. Целое месторождение с качеством 44 единицы. Ничего подобного мы еще не встречали.

Воодушевленные, счастливые, но валящиеся с ног, мы разбили бивуак и заночевали, убежденные в том, что именно здесь будет наше новое поселение.