Продолжение детективной истории об исчезнувшем паспорте. Итак, девушка села на кровать и начала обдумывать свои версии произошедшего.
Паггибан не думал, что это были пилипайцы, и, несмотря на мои сомнения, я исключила их из подозреваемых. Мои подозрения легко перешли в адрес человека, которого я знаю хуже всех — старшего брата Патруса.
То, что он только недавно прибыл домой, добавляло веса доказательствам против него. В обед он сказал папе, что был «рассержен» отношением папы к нему, потому что его выпроводили учиться в Моморос. Их отношения были заметно натянутыми, папа часто в гневе выходил из дома после малейших провокаций Патруса.
С моей точки зрения, папа имел все права разочароваться в сыне. Когда он тренировался на следующую ступень апотеона, или обсуждал важные вопросы, Патрус шатался вокруг в пижаме. Он ел, пил и бросался вещами в Марико, когда тот пытался заниматься делом. Он был недостойным и подавал совсем не такой пример пилипайцам, который мы должны показывать, чтобы нас уважали.
— У тебя есть какие-то мысли по поводу того, кто бы это мог быть? — я спросила Паггибана.
— Я всего лишь ищу улики. Улики сами расскажут историю, — сказал он сердито, продолжая рыться в цветочном горшке.
Я решила, что версия о Патрусе могла быть слишком очевидной. Может, вместо него это сделал Марико, который так явно хотел избавиться от нашего брата. Зная, что подозрение упадёт на него, Марико мог сам украсть паспорт. Я гордилась своим умом. Я даже не представляла, что нечестная игра может быть настолько захватывающей.
— Хм, — сказал Паггибан, помешивая пепел в камине, потом шагая к окну, чтобы вдохнуть городского воздуха, — никто бы не догадался.
Может, Марико не был таким жестоким. Мы все — боги, в конце концов, и должны быть добрыми и благородными. Более того, я могу подтвердить, что я не замечала у него такой черты характера с подросткового возраста, когда они дрались с Патрусом. С того времени он вел себя по-рыцарски и был заботливым молодым человеком.
Я подумала на Комерника в связи сего увлечённостью нишами и украшениями нашего жилища: «У них прекрасный баланс, лучшая форма столетия». Может быть, он жаждет заполучить наш дом и надеется, что когда моего папу выгонят, дом будет свободен для распределения. С его друзьями в утопическом комитете он без сомнения сможет обернуть ситуацию в свою пользу. Это кажется нелепым, но эта кража похожа на трещину в фарфоре, она заставляет весь мир звучать так, как звучит чашка перед тем, как рассыпаться на куски.
Когда ты так привык иметь всё, ради этого ты можешь решиться даже на немного запрещённый поступок. Но никогда не слышала, чтобы хоть один саборианец так поступал! Кто ещё? Доктор Мосфор? Точно нет!
— Проходите, располагайтесь вокруг, — сказал Паггибан, который собрал всех, включая доктора Мосфора, в зале. Паггибан охотно наслаждался крупными оливками, которые пилипайцы подали на стол.
— Итак, я пришёл к выводу об этой загадке — сказал он, жуя.
— Вы нашли паспорт? — спросил папа.
— И да, и нет.
— И где же в Эфириуме он находится? — вмешался Патрус, и заодно взял горсть оливок себе.
— Пожалуйста, — сказал Паггибан, вспыльчиво махнув рукой перед лицом, — дайте мне объяснить.
Он начал медленно ходить по комнате, его глаза прыгали от одного лица к другому. Потом он выдал жуткую отрыжку.
— Прошу прощения! — сказал Комерник, но Паггибан прервал его.
— Первое, что я заметил, — сказал он, — была неосторожность, с которой преступник сорвал паспорт с цепочки. Человеку, который рассчитывает воспользоваться паспортом, понадобится также угол, в котором прикреплена цепочка.
— То есть вор спешил? — спросил доктор Мосфор.
— Не просто вор. По одной этой улике можно сказать, что злоумышленник хотел дискредитировать хозяина дома. Он хотел испортить репутацию всей семьи. Я убеждён, что преступник желал, чтобы владелец паспорта лишился гражданства, испытал позор изгнания, а его семья разбежалась. Всё это ради личной выгоды, даже большей, чем паспорт, и этот аспект было труднее всего выяснить.
— Вы намекаете, что это был кто-то из нас? — спросил брат Марико. Паггибан странно шаркнул ногой и поднял бровь.
— Совершенно верно. Кто же ещё? Вторая улика позволяет заявить об этом с уверенностью. В камине был пепел, но сейчас середина лета. Не кажется ли это любопытным фактом? При детальном осмотре пепла я нашёл мельчайший кусочек паспорта, аналогичный обрывкам, всё ещё висящим на цепочке.
— Боже мой! — снова воскликнул доктор Мосфор, опуская ноги с кресла-качалки.
По-видимому, никто не знал, что говорить дальше. Поэтому заговорила я:
— Всё с самого начала указывало на это. Никогда не было доказательств существования этих «воров».
— Полностью поддерживаю. Теперь я могу предъявить обвинение. Мне понадобилось время, чтобы изучить ваши обычаи Сабора, но я чувствую, что теперь мои старания принесли пользу.
Он улыбнулся, как лягушка.
— Кто потерял бы больше всех от исчезновения паспорта? Ваш папа, который сидит перед нами. Среди находящихся здесь остальных людей, у кого был самый большой мотив желать, чтобы папу лишили гражданства?
Всё, что мы слышали после этого — это буль-буль-буль от доктора, который пил вино.
— Ладно, я скажу вам, — сказал он.
— Подождите, — сказала я. — Я знаю, кто это был, и я знаю, зачем они это сделали.
(Остаток этой книги утерян.)
0 комментариев