Прощай

Без пафоса. Без надрыва и попыток вызвать сожаление своим уходом. Ведь игра не успела нас сблизить там — внутри. Может, это и хорошо. Так проще принимать решение. Настроение глубоко философское. Внутри тебя глохнет постоянно урчавший моторчик, работающий на разнице потенциалов между сегодня и завтра. Потому что ты сам это завтра перестал чувствовать. Цепь разорвалась. И ты стоишь в тишине. Слегка оглушенный.

Мне нравилась тишина Севера. В ней, как ни странно, я чувствовал то самое «завтра». Где-то полгода назад у меня спросили, какую бы ММО я делал или посоветовал бы делать. Я ответил – идеальный Archeage.

Мне действительно безумно нравится эта попытка перешагнуть пропасть между парками и песочницами. Совершенно разный геймплей с разной вовлеченностью и приоритетами. От фейсбучного полива огородов до хардкорного выстраивания собственной песочной игры в пользовательской фракции на Севере с контролем моря, защитой замков, придумыванием собственных событий. Между этими граничными состояниями десятки оттенков. Но главное – это люди в одном мире. Да, все те, кто говорит «не нужен мне ваш север» или «не нужны мне ваши инсты». Но где каждый может попробовать и то, и это, и еще десятое занятие. Сравнить. Переосмыслить, скажем, через год, не меняя игры, но меняя геймплей. Мне нравилась концепция, в которой большой Северный Континент с десятком пользовательских государств становится живой историей этого мира, по-настоящему возрождая и преображая эту землю. Мне нравится такой «hi-end», где игрокам говорят – дальше сами.


Когда мы переезжали на Север, я всех своих друзей убеждал в правильности этого решения одной простой фразой – «если Северный Континент будет развиваться, мы должны там быть, а если он развиваться не будет – нам и в игре делать будет нечего». И хотя в этом контексте у меня к разработчикам множество вопросов, наша ставка была честной и максимальной – все или ничего. Это мы поставили первыми на Мелисаре донжон на Севере, мы поставили весь спектр базовых станков с доступом для всех желающих, мы поставили Ротонду со всеми ремесленными станками, опять-таки – для всех желающих. Когда ты видишь, как представитель «вражеской» фракции создает грузы на твоих станках, зная, что с нашей стороны агрессии не будет, ты понимаешь, что сделал что-то правильное.

Мы платили за все эти сооружения базовый налог и максимальный северный налог. Мы вложили в эти постройки уйму материалов и сил. Мы потратили месяцы на постепенный выкуп или ожидание освобождения территорий, чтобы сделать своей набережную и улицу с видом на Библиотеку Эрнарда. Все эти усилия, поступки и результаты, думаю, достаточное доказательство нашей веры в игру и в концепцию Северного Континента, даже если бы нам пришлось ждать расцвета Севера долго.


Сейчас я стою в недавно законченном особняке, который еще не успел толком обставить мебелью. И уже не успею. Полупустая комната, распахнутые ставни огромного окна с видом на Библиотеку Эрнарда. Здесь должен был стоять большой письменный стол. Я мечтал, что когда-нибудь в Archeage появится блокнот или я придумаю какой-то способ писать заметки, сидя в игре перед распахнутым окном с видом на водную гладь и силуэт Библиотеки на горизонте. Из этого окна видны самые красивые восходы и закаты.

На первом этаже должна была быть галерея. Ее идея была в том, чтобы раз в две недели менять экспозицию. Картины в этой экспозиции существовали бы в одном экземпляре, и их можно было бы купить. Понятно, что это были репродукции и кто-то мог бы найти их в интернете, так что я гарантировал бы только то, что они второй раз не появятся у меня, независимо от того, купили их или нет. Сразу по окончанию экспозиции непроданные картины уничтожались бы. Запас работ художников последних трех веков был подготовлен примерно на полтора года вперед с расчетом «семь картин в экспозиции» с учетом тематики и атмосферы мира.


А сейчас мы уходим. И все эти сооружения проживут недолго, примерно пару месяцев, освободив затем для кого-то место. Надеюсь, для чьей-то мечты, а не для добычи навоза из-под коров.

Я не хочу заниматься излишней драматизацией, подкрепляя какими-то ядовитыми формулировками собственный уход. Но мне действительно кажется, что мы увидели закономерный результат развития бизнес-модели, которая съела игру моей мечты. Превратила ее тело в контейнер для болезни, а игровой процесс в губку для метастаз пейволлов и других нехитрых манипуляций. Мне больно. Но я хотя бы могу уйти. И поэтому я говорю «Прощай», даже несмотря на то, что где-то в глубине еще теплится уголек «До свидания».