Найди то, что любишь, и позволь этому убить себя. Снова

Начиналось не очень

Второй раз получился удачней.





Молодец вышел крепкий, здоровый, даже местами симпатишный. Да и деревни тут оказались не столь заселенные. Поля, леса и свежий воздух Лилиотских холмов помогли воспрять духом, я ожил, посвежел, перестал себя боятся и просыпаться ночами в поту, страхе и мокрых простынях. Правда от суммы пережитых волнений поседел раньше времени, но зато выяснилось, что оттого сделался похож на какого-то Геральта и всем девчонкам внизапна очень стал симпатичен. Уж не знаю, что за Геральт такой, — эстрадный артист чтоле? — но с него не убудет, а мне приятно потому что девчонки у нас в деревне дюже симпатишные.



Вот так оно и вышло, что я неожиданно женился. Сам я, честно говоря, не очень-то и помню, как это получилось, потому что ушёл с вечера на пляжную вечеринку к друзьям, покупку бунгало отмечать, а с утра проснулся дома, а она уже у плиты стоит и борщ варит. Иногда на колечко на руке искоса взглянет и чему-то там внутри себя улыбнётся. А я ж не помню ничего. Пытался ей объяснить, а она руки в боки упёрла и сказала, что ей пофигу на каком глазу у меня тюбетейка. Так и зажили.





Жена мне попалась своенравная и расточительная, ух и натерпелся я с ней поначалу (красотка зато какая (спасибо Геральту, видимо)…. взгляд не отвести! глаза — харнийская ночь! волосы — огонь! (характер, впрочем, тоже)). Дома шаром покати, только бульбулятор стоит, в кредит купленный, кастрюля на плите, да голые стены (хорошо ещё, что камин настоящий, а не на холсте нарисованный), а она знай наряды покупает и наркотиками закидывается (это я уже потом узнал, она-то говорила, что пирожки с овощами пекла и в муке испачкалась).





Зато борщи и правда варила изумительные, тут не придерёшься. А ещё лангусты… да… лангустов под сырной корочкой делала божественных… мммм… да под пиво… Вобщем, была хороша собой и умела готовить. Вы сейчас, наверное хотите возразить, мол только что жаловался на бедность, а сам лангустами пиво закусывает, так я щаз расскажу, откуда такая роскошь.

У папашки ейного бунгало стояло в Солриде и я у него под сваями навострился ловушки на лангустов ставить среди водорослей. Мне эти ловушки как раз брат мастерил, пока ремесло осваивал, этим добром у нас в хате все углы были завалены, а он знай строгает себе, пока от усталости спать не завалится. Рукастый парень вышел, не зря я его в детстве, когда мамка с папкой исчезли (это я потом расскажу), оглоблей по хребтине гонял, видать к дереву так и привык, на всю деревню плотничал потом. Ну а мне чего, только в радость поработать на земле (пускай и под водой, хехе): ловушки расставил, приманку разложил, водоросли высадил, кораллы многолетние обрезал, чтоб ровнее росли, жемчужницы проверил — не созрели ли? Один раз даже чёрная попалась — неделю потом гуляли (и хорошо, что я к тому моменту уже женатый был!), а там глядишь, и в ловушках кто-то шебуршится. Ужин стало быть шебуршится-то. Вот так и жили на подножном корму.




Даже собаку завели, чтоб коту не скушно было (что значит ничего про кота не говорил? чего про него говорить-то, оглоед полосатый!). А то мы бывало с утра на работы в поле уйдём, а он мается по округе, всё ж боевой кот, не домашняя подушка. У одних соседей всех курей распугал, так что они с испуга на три дня вперёд яиц снесли, у других лук из грядки повыдёргивал (совсем дурак чтоле?), а у третьих хомячка стащил. Белый хомячок, пушистый, хорошенький такой, но после общения с котом сильно потрёпанный. Думали вернуть, но куда его такого пожёванного возвращать? Видал я его хозяев, эти меня самого пожуют. Так и решили оставить. А хомячок-то поди да и вырасти в медведя, да не простого, а боевого. Стали они с котом вдвоём по округе маяться. Потом гляжу — и собашка с ними. Из леса пенёк приволокли и дерево говорящее. Что оно у меня с вишнями в саду вытворяло, как вспомню, так вздрогну. Черепашку в песке откопали, говорят пёс унюхал. Одна только ята с ними не тусовалась, однако ж высмеять меня — только повод ей дай. А я что, они ж мне как дети, пущай бегают, резвятся. К тому ж супротив такой банды кто слово скажет? Косились соседи, это да, но помалкивали.



Так вот папашка. Сам он всё больше строительством занимался (это когда торговать заканчивал). Уж сколько я ему лаванды на леденцы вырастил — у всех китайских детей давно зубы повыпадать должны! а ему хоть бы что, знай загружает свой торпедный катерок, каждому по мешку с конфетами выдаст и сиди на корме медуз высматривай да морских жуков, чтоб обшивку не попортили. Но я торговлю эту не сильно любил, как-то суетно очень, народ мельтешит, каждый второй норовит у тебя кошелёк из сумки вытащить или леденец из мешка стащить, а будешь возмущаться, ещё и по голове палкой настучат. Я-то крепкий, допустим, после такого дубину достану — и вокруг меня никого не остаётся (китайские карманники на рынке меня так и прозвали потом — каратель, потому что я жуть как не люблю, когда у меня за пазухой чужие пальцы шевелятся, щекотно очень, сразу становлюсь возбуждённый и удержу не знаю), а жена у меня медсестрой работала, так ей можно было один раз по затылку стукнуть и она хлоп! в обморок. Слабая очень была на голову. Приходилось оберегать постоянно. Так что нам с ней завсегда приятнее было в огороде копаться, живность выращивать да рецепты всякие выдумывать, мы наверное потому столько вместе и прожили.











Особенно хорошо всё у нас стало после того, как я её второй раз, в здравом уме и трезвой памяти, замуж позвал. А чего б не позвать-то? С «пирожками» этими своими завязала, ремесло освоила (такие дизайнерские доспехи строгала – очередь на месяцы стояла за ними), ну молодчинка же. Хоть бы и три раза позвал.













А про папашку её я одно время даже подумывал а не тойдарианец ли? или кто похуже, слухи-то всякие ходили, а иначе зачем лицо своё прятать, а? Сам он говорил, что это просто у них в Торговой Федерации такие татуировки на лицо делают, ну навроде как у якудзы, чтоб своих завсегда опознать можно было (других дураков так себе рожу разрисовывать поди не найдёшь, и то верно).





Строил постоянно — то дачу себе построит в Двух Коронах, то бунгалы, потом нам с женой в деревне дом справил, мне лабораторию помогал открыть, с рестораном помог, домину отгрохал под кузницу с мастерской, библиотеку открыл и всё своими руками. Всё мечтал замок построить, чтобы семья вместе жила, не разбредалась, но потом кризис грянул, уже не до замков стало.













А началась вся беда с того, что медведи начали умирать. Один за другим, сначала самки, они помельче, послабее, потом самцы. Пытались их лечить сами, какие только зелья я не варил! потом заказывали у лучших алхимиков самые дорогие лекарства, всё перепробовали – да только бестолку. Пчёлы стали делать неправильный мед и торговцы перестали его покупать. У соседей передохли коровы. Заболели яты. Нет зрелища печальней, чем умирающая ята – самые быстрые и весёлые домашние питомцы теперь стояли сгорбившись, с поникшими головами, уши висели как тряпки, ноги подкашивались, тела источали яд. Конечно, пришлось всех перерезать, чтоб зараза дальше не пошла, да только мы потом узнали, что такая беда и в соседних городах приключилась. Говорили, будто и за морем дела не лучше, хоть и были заморские нам врагами, а только всё равно сердце сжималось как подумаешь сколько живого по миру загублено. Умирали и высыхали даже деревья в садах, видать сама земля прогнивала насквозь. Как будто гниль проникла в ткань мира и разъедала его изнутри.



Не стали исключением и люди. Накатилась невероятная усталость, то, что раньше давалось легко теперь требовало такого количества сил, что не оставалось ни на охоту, ни даже в магазин сходить. И вдруг стали торговцы на рынке продавать чудесное снадобье, про какое ни один алхимик у нас и не слышал и как ни старались наши мастера – никому приготовить такое не под силу оказалось. Кто и откуда его привозил – мы так и не поняли. Я-то сам алхимик и знаю, как и чего получается и понимаю, что не просто так снадобье столько сил дает – что-то забирать должно, равновесие в мире надо соблюдать, это закон и алхимии и жизни, иначе единство мира будет нарушено и уже никогда не восстановится. Только с первого взгляда не понятно было, в чем минус, вроде одни плюсы, а людей без серии испытаний и статистики не убедить. Работало снадобье, надо отдать должное. Снова ожили огороды, научились люди животных в стойла ставить, чтоб от болезней защищать. Новые торговые пути открыли. Новые умения стали изучать, чтоб в бою быть сильнее. Жизнь завертелась, а ведь это важно – чтоб не было застоя, потому что жизнь – это движение, кабы сидели мы и дальше в своих деревнях, выращивая медведей, коров и пчел по старинке, так бы никогда не возникло у нас желания сдвинуться с места и отправиться в путь. И не узнали бы про ту самую удивительную библиотеку на северном континенте.



Да только многие знания — многие печали. Узнали мы многое об истории сотворения этого мира, о его создателях и о том, откуда к нам зараза эта пришла. Одного мы так и не поняли – зачем боги с нами эту игру затеяли, зачем испытывают наше терпение и любовь, зачем, зачем, зачем? Не нашли мы ответа.

Какое-то время держались, жизнь-то продолжается. Дом потихоньку обустраивали…
Но как-то всё не то. И трава уже не такая зелёная, и суп жидкий и пиво не пенистое. Такая тоска внутри… понял я наконец, почувствовал на своей шкуре что бывает, когда рвется связь с миром и что будет дальше, не имеет значения. Когда привычное тебе собственное тело вдруг приподнимается над землей на пару сантиметров и ты ходишь по ней не оставляя следов. И на душе легко и пусто и ты свободен да только такую ли свободу мы себе желали? Стоило ли оно всё возможности ходить пешком на небо? И ты живёшь по инерции дальше, будто спички на ветру зажигаешь, только вместо огня – спокойствие, которое для чего-то нужно сохранить, и ты отворачиваешься, закрываешься, бережёшь. А так разобраться, зачем тебе эти спички, ты ведь даже не куришь.
С тем и уснул.



Очнулся, мама дорогая! Я ли это? Сам зелёный и эта… самое… баба чтоле? Ох….
Сама зелёная, ручищи – во! Ножищи – во! Когти словно месяц не стрижены! Слово скажет – как отрежет, а сдается мне и отрезать кому чего у неё (уже у меня? вот дела…) не заржавеет.
А когда первый шок прошёл, посмотрел я на себя, и знаете, поверил, что такой сущностью я в этом мире никак не пропаду, и симпатишная даже, вона глаза на охоту накрасила, кокетка.
И мир какой-то смутно знакомый, чувство такое будто через 10 лет после школы встретил свою первую школьную любовь, которую в первом классе дёргал за косички, а она всё такая же смешливая и косички в разные стороны торчат только в уголках глаз морщинок добавилось.