Игры с убийствами никогда не станут частью Олимпийского движения, и вот почему

На днях произошло совершенно незаметное для мирового спорта — или для мира ММО — событие: глава Международного Олимпийского Комитета Томас Бах прокомментировал перспективу киберспорта, который уже вполне официально признан в некоторых странах Азии, стать еще и спортом олимпийским.

Томас Бах вполне предсказуемо заявил: киберспортивные дисциплины с жестоким или провокационным содержанием никогда не смогут стать частью Олимпиады.

Не спешите осуждать Олимпийский комитет за предвзятость к игровой тематике, за отсталость или зашоренность. На самом деле чиновники МОК не исключают возможности пополнить перечень традиционных видов спорта еще и виртуальным. Но не любым.

«В киберспорте присутствует физическая активность, которая сравнима с некоторыми традиционными видами спорта. Но чтобы добиться признания МОК и Олимпийского Движения, недостаточно одной физической активности. Киберспорт должен разделять наши ценности», — заявил Томас Бах.

«Нам нужно провести четкую границу в этом отношении. Игры с убийствами, пропагандирующие жестокость или любого рода дискриминацию, — они никогда не станут частью Олимпийского движения».

Я предвижу небольшую локальную бурю возмущения — опять путают виртуальное насилие с реальным! Опять судят игры за пропаганду жестокости! И вроде как мои руки тоже по локоть в крови водяных, гоблинов и прочей нечисти с кальфеонских холмов и серендийских равнин. И кажется, еще совсем недавно был этот разговор с JlobGoblin , которому не нравилось, что его вынуждают убивать подростков-сайжеков.

Так где проходит черта между допустимой условностью и недопустимой жестокостью? Все эти легендарные «синглы», о которых говорят не иначе как с придыханием — мол, в них можно было потрошить проституток и давить старушек на гоночной тачке, эх, нынче таких игр не делают — вы рискнете когда-нибудь показать их непосвященным людям? О чем-то там, кажется, нам настойчиво пытаются рассказать сериалы о Западном Мире и Черном Зеркале.

Но пока глухо, как в стену: мы все (и даже я) хотим защитить наше невинное право — право убивать. Конечно же, в игре, и только в игре.

Но что, если мы, находясь в игре, играем не с нарисованными декорациями, а с другими людьми? Когда по ту сторону реальный противник, живой, из плоти и крови, а по эту — его виртуал, и они жаждут твоей гибели? Когда на карту поставлено если не всё, как в случае с permadeath, то, по крайней мере, что-то ощутимое — разве все не становится чуточку реальнее? Сердце бьется быстрее, руки сжимают мышку сильнее, досада мешается с адреналином и надеждой взять реванш. Мы только что были в игре — но непохоже, чтобы нас эта игра так радовала, если именно наша сторона потерпела поражение.

В бою с другим игроком, таким же, как мы.

На самом деле механизм реакции на то самое свободное PvP физиологичен до предела: оба наши мозга, и головной, и консервативный, не знающий полутонов — спинной, умеют воспринимать как сигнал опасности не только рычание тигра, но и звук активированного бэкстаба. Наша физиология исправно снабжает нас адреналином, мы вступаем в бой, проигрываем или выигрываем, мы получаем вполне настоящие эмоции. Конечно, их не сравнить с теми, которые мы испытали бы, столкнувшись с настоящим тигром, но, черт возьми, и в реальной жизни есть маленькие угрозы. Например, угроза нашему положению в обществе, нашей репутации, даже нашей блестяще построенной позиции в дискуссии (а почему, как вы думаете, бессмысленные споры в интернете порой так «зажигают» и долго не отпускают их участников?). Словом, серьезность восприятия той или иной угрозы — это плавающее значение, зависящее в том числе от нашей физиологии.

Не потому ли мы никуда не можем уйти от убийств в игре — будь то мобы или игроки, мы не готовы заменить их убийство складыванием паззлов на время или, например, заплывом на лодочках через полосу препятствий, хотя это тоже вполне спортивно, динамично и интересно… но увы. Проще всего раскрутить нас на адреналиновое пике — дать нам возможность кого-нибудь убить.

Некоторые специалисты считают, что это у нас эволюционные механизмы так работают. Что любовь к боевикам, детективам, экшену в целом — и где-то рядом с ним любовь к эротике/мелодрамам с рейтингом и прочим — это заложенное природой, мы не остаемся равнодушными к двум главным темам: от чего можно умереть и как можно размножиться. Но оставим это на совести компетентных специалистов и примем как данность — насилие в играх еще долго останется фактором притяжения для игроков. И угрозу в играх мы воспринимаем пусть и не слишком серьезно (и не всегда, реакция штука переменчивая) — но все же как угрозу, со всеми вытекающими последствиями.

Разумеется, есть градация, есть внутренняя оценка потерь. В игре с перманентной смертью угроза от моба или игрока воспринимается куда острее, чем в казуальной PvE-игрушке. Но путешествие по локации, полной красных ников, нервирует куда больше, чем охота в локации с элитными, разумными, путешествующими группами, со скаутами и невидимыми ассасинами NPC… в общем, ганкеры все равно «страшнее».

Угроза, исходящая от другого игрока, всегда будет восприниматься иначе, чем риск погибнуть под левой пяткой рейдбосса.

Мы понимаем, что за действиями мобов стоит только бездушный ИИ — они не хотят (на самом деле) причинить нам вред. Они вообще ничего не хотят. Они нас не знают. Они нас не запомнят. Они бездушны и мертвы, как стол, как коврик для компьютерной мышки. Другое дело — игроки. За каждым игровым персонажем стоит человек, его воля и его личные мотивы. Это волевой акт. Человек по ту сторону экрана хочет навредить другому человеку, а не кучке пикселей. И этот акт является актом насилия — разумеется, исключительно игрового (случаи, когда желание нанести вред выходит за рамки игрового процесса, и намерение выходит за рамки победы, когда кто-то хочет «довести» другого игрока, начинает его планомерно «сливать», преследовать и так далее, мы не рассматриваем, это обычный буллинг, и игра тут лишь средство для преследования другого человека).

Именно наличие в этой схватке волевого компонента и противостояния с другим игроком, а не с искусственным интеллектом, делает PvP таким особенным.

Но также именно это и делает любое нападение актом условного, виртуального насилия, и этот акт насилия, как краеугольный камень в построении игрового сообщества или порог принятия в наших играх разума — он меняет все.

Конечно, вы скажете, что это за насилие, которое не приводит к последствиям. Согласна, о тяжести последствий тут говорить не приходится, это не разбитое окно и уж тем более не разбитый нос. И все же какие-то последствия у нападения есть. В большем или меньшем масштабе, как угроза сиюминутному благополучию (кому-то ганк может всерьез сорвать настроение или игровой процесс), как угроза социальному статусу (меня «нагнули», победили, это позорно!), как проигрыш в длящейся партии (в случае с регулярным противостоянием одним и тем же игрокам/группам игроков), но наше поражение в неаренном, «настоящем» PvP оставляет какой-то след.

Признаюсь, одна из главных причин, по которым мы ушли из АА — это необходимость мириться со скучающими ганкерами из обеих фракций. Хоть мы и сделали для себя выбор, став мирными фермерами, мореплавателями и торговцами, кто-то другой постоянно пытался сделать выбор за нас, и нам, не подготовленным к битвам, выпадало быть жертвой, а не агрессором. Как бы философски мы не относились к наличию «элемента риска» в игре, вскоре оказалось, что играть на таких условиях просто невыносимо. Получается, при поражении мы кое-что теряли: часть запаса нашего внутреннего терпения. И он оказался невосполнимым.

Потеря удовольствия от игрового процесса и долгоиграющих надежд, связанных с игрой, превращение игрового пространства в опасное и потому неприятное место, где невозможно просто заниматься тем, чего хочешь лично ты — это самая серьезная потеря в игре, потому что в финале этого процесса ты просто теряешь игру.

Но ведь мы же живем в каменный век ММО, правда? Мы до сих пор считаем, что консенсус в играх со свободным PvP — это согласие бежать или быть убитым при любом столкновении с другим игроком. Мы считаем это краеугольным камнем «полноценной ММО», а еще мы верим что PvP без возможности атаковать более слабых или неподготовленных противников — это вообще не PvP.

Но «слезы нубов» и «сочный пожар в личке» — это не предел ММО-индустрии. Встречайте ошеломительные новинки в игровой индустрии, пока еще в разработке, но скоро на всех витринах, во всех магазинах: вы сможете отрезать «нубу» уши или насадить его голову на кол перед своим замком. Разве это не достойное развитие жанра? Разве не к этому мы все должны стремиться? Не хватает только возможности сбивать игроков на машине, потому что потрошить их трупы уже можно — в WoW последние лет пять.

И знаете, глядя на эти симпатичные нововведения и проверенные временем «вкусности», я думаю, что в чем-то понимаю г-на Баха.

Действительно, чтобы стать олимпийским видом спорта, претендент должен обладать ценностями… Бах говорит, что олимпийскими. Но для начала — хотя бы какими-нибудь. Но что такое вообще эти «ценности»? И зачем они честному игроку в ММО, если у него есть пара отличных, свежесрезанных ушей?