Моралисты идут лесом

Когда меня спрашивают о моральной стороне монетизации, я не очень понимаю, что нужно собеседнику. Даже если по каким-то неведомым мне причинам вам хочется рассуждать о морали людей, имен которых в большинстве случаев вы не знаете, просто представляя себе какой-то собирательный образ «злобного маркетолога» глубоко в недрах компании, какая практическая польза от такого клеймления? А если вы хотите перенести моральную оценку на саму игру, не кажется ли вам, что с тем же успехом вы могли бы осуждать стену дома, на котором написано ругательство? Игра не выбирает, какой ей быть. Вы не выбираете, кто ее делает. Но вы выбираете, в какой игре быть вам. Это не моральный, а исключительно практический выбор.

Всеми нами периодически пытаются манипулировать, подталкивая к выгодным для манипулирующего решениям. Но степень нашей свободы в этом случае зависит только от нашей способности следовать собственным интересам.

Геймдизайн — это ведь тоже тщательно спланированная манипуляция.

Манипуляция, которой мы всецело отдаемся, считая, что цели автора и наши цели совпадают. Ах, да, мы совсем забыли, что «сделать интересно» — только одна из целей автора игровой манипуляции. Вторая — получить за это деньги, потому что он созданием этой манипуляции занимается с утра до вечера, и других способов зарабатывать на жизнь у него в таком режиме нет. В этот момент происходит самое главное разделение интересов игрока и автора игры, потому что игрок отдает свои деньги, а автор их забирает.

Для того, кто отдает свои деньги, прежнее требование — «чтобы было интересно» — остается в силе. А вот для того, кто взял деньги, объективно, это не так и важно. Он, разумеется, хочет, хотя бы из любви к искусству, но чужая душа — потемки, так что контроль за интересностью логичным образом остается за тем, кто платит деньги.

Долгое время на базовом уровне эта схема находилась в более-менее сбалансированном состоянии. Люди покупали диски с игрой, если слышали, что игра интересная. Здесь не обходилось без манипуляций, потому что приходиось платить деньги на этапе, когда только казалось, что игра будет интересной, а не когда можно было в этом убедиться на практике. Но, в конце концов, по той же схеме жили и другие виды коммерческого искусства — за билет в кинотеатр платили на входе, а не на выходе, за книгу — до того как ее прочесть, а не после.

Затем появились MMO, которые были все еще играми, но уже не законченным продуктом, как фильм или книга, а сервисом, как кабельный канал или абонемент в библиотеку.

Главное отличие MMO от других игр было в том, что как только в одном пространстве стало собираться много людей, «интересно» здесь стало не только играть.

Победа или другое превосходство над живым человеком, включая, к примеру, визуальное, тоже приносило позитивные эмоции и было естественной частью игровой концепции MMO. Часть людей захотела получить награду или победу в обход игровых вызовов. MMO столкнулись с попытками обмануть механику, которые напрямую подменяли данные в клиентской части игры, автоматизировали часть процессов или просто покупали игровые достижения у других живых игроков за реальные деньги. Все эти действия считались естественным нарушением игровых правил и строго карались владельцами сервиса. Вот только это не устраняло спроса на нарушение правил, которое в куда более активной социальной среде игроков начало находить все больше понимания.

Оправдания такого поведения существовали уже тогда. Их придумали сами игроки:

• Я не могу себе позволить играть столько, сколько другие, у меня работа.
• У меня пинг хуже, чем у других.
• У меня рефлексы не такие, как у молодых.
• Мне не нравится эта часть игры, она скучная, поэтому я ее автоматизирую.

Каждый раз нарушитель правил как бы устранял существующую несправедливость игровых механик, собственных технических или биологических возможностей. То есть апеллировал к моральной стороне, как бабушка в трамвае, сверлящая взглядом сидящего студента.

Бессмысленно в этой ситуации говорить «вы не правы». Люди в MMO действительно могут проводить разное количество времени. Пинг у игроков действительно различается. С рефлексами и самообладанием у разных людей все складывается по-разному. И да, иногда игра ставит желанные призы за довольно унылыми вызовами. Вопрос исключительно в том, что с этим делать.

Нас разделяет не моральная оценка возможности уговорить игру поддаться, уступить место, проявить снисходительность, а отношение к тому, что будет, если это все же произойдет.

Даже если допустить абсолютно фантастическую возможность выдавать преимущества исключительно тем, кто испытывает какие-то трудности, мы получим просто набор читов, которые будут брать на вооружение страждущие. Независимо от предназначения, игра будет оперировать все теми же читами. Просто за деньги и, как принято говорить, «под контролем разработчика». А это еще одна «моральная» тема, которая меня давно и неизменно смешит.

Для некоторых собеседников одно и то же действие может менять знак, в зависимости от того, разрешено оно на официальном уровне или нет. Вот покупать преимущества в игре «аморально», но как только оно появляется в официальной продаже — все в порядке. Незаконные продавцы валюты сволочи, борьбе с которыми рукоплещут игроки, но достаточно то же самое делать разработчику, никто и глазом не моргнет. Причем иногда это происходит одновременно. Да это же просто моральный семафор.

И, конечно же, отдельного внимания заслуживает отношение к нуждам разработчиков, представленных, как принято в последнее время, в двух полярных вариантах — на грани голодной смерти и шикующих под аккомпанемент игроков «Красиво жить не запретишь, это же бизнес». Начните говорить о монетизации, и быстро столкнетесь с моральными упреками. В первом случае вы покушаетесь на святое — на жизнь проекта. Во втором — на не менее святое — на красивую жизнь разработчиков. Но зачем мне игровой проект, который не может выжить, не продавая читы для себя самого? Зачем мне радоваться финансовым успехам, достигнутым при помощи продажи читов? Это попросту иррационально. Я слишком холоден? Я аморален? Да мне плевать.

Мне плевать так же, как вам плевать на миллионы незнакомых вам людей, с которыми вас ничего не связывает.

С разработчиками фритуплей-игр и прочих монетизационных извращений у нас просто не совпадают цели.

Когда Ричард Гэрриот хотел создать мир, где можно смастерить любой предмет, мы были единомышленниками. Он был мне интересен. Теперь, когда он хочет продать сам предмет или узаконить откровенный чит с передачей созданных игровых ценностей, он просто не предлагает мне ничего, что меня могло бы заинтересовать. Аморально ли это? Нет. Если все честно обозначено в самом начале. У такого подхода, наверное, есть свои сторонники. Я не уверен, но пусть это выясняет Ричард, не я. Единственный момент, который может вызывать моральные упреки — обман. Но и здесь все, скорее, связано с неопытностью игроков.

Если мы не будем задавать вопрос «как этот сервис собирается зарабатывать деньги?», мы так и будем с детской непосредственностью воспринимать новые монетизационные ходы. Кто бы мог подумать, что если вам продали одно преимущество, то завтра предложат другое, правда? Но вы ведь то преимущество уже оплатили, а сервисом пользоваться продолжаете. Так чего хотите? Какой был план? Иногда последствия элементарного отсутствия прогнозирования может восприниматься как обман. Но пора бы уже включаться накопленному опыту, чтобы с легкостью просчитывать, что будет дальше. Даже если то, что будет дальше, не попадает в рекламу разработчика.

Мы так много и яростно спорим о подписке, а меня так часто представляют чуть ли не святошей культа Великого Сабскрайба, что пора сказать громко и четко — моралисты идут лесом.

Все, о чем я говорю — это банальная устойчивость системы, способной соблюдать мои интересы. Это не мораль, это логика.

Логично ли использовать в игре срезание углов? Нет. Официально, неофициально — все равно нелогично. Официальное срезание углов не становится правилом, потому что правила существуют для всех игроков, а не для определенной суммы денег. Логично ли компенсировать ваши недостатки (связанные со свободным временем, биологическими или техническими трудностями) в игре, которая не разбивает людей на лиги, не имеет четкого начала и конца, не представляет собой прямое соревнование? Нет. Любые призывы подвинуться или уступить вам место оставьте, пожалуйста, для трамвая. Имеет ли значение само наличие желающих срезать углы, их количество и существование черного рынка продажи читов? Нет. Разработчикам нужно определиться, хотят ли они «сделать интересно» или последовать по пути продавцов читов. С точки зрения игры, это две совершенно противоположные функции. Именно поэтому, когда игры были большими, одни бегали с банхаммерами за другими, а не водили хороводы.