Why so serious?

Представьте себе военный порт на рассвете: народ суетится на пристани и строится на борту, по всей команде идет проверенная линия команд и приказов, паруса раздуваются, флаги развеваются, и под пушечный залп корабли торжественно отчаливают… и тут мы видим, как в пороховом дыму бежит по причалу, спотыкаясь, смешной в своей спешке человек в мундире, прижимая к груди предписанную уставом шляпу. Кэп, кажется, мы забыли на суше адмирала. Нелепо и нереалистично, не правда ли? Ведь без приказа адмирала флот просто не может покинуть порт. Без адмирала вся эта торжественная суета даже не начнется.

На фоне бушующих здесь споров о том, что такое PvP, хорошо это или плохо, правильно или неправильно, и как именно им (не) нужно заниматься и получать от него удовольствие, мы, кажется, забыли одну маленькую деталь: мы обсуждаем все это в контексте ММО. В контексте игрового процесса. Внутри игры. Но знаем ли мы на самом деле, что это такое — игра? Или мы забыли на берегу самый главный элемент любого процесса — будь то PvP или PvE — тот самый неуловимый, без которого ничего не начнется и никто никуда не отчалит, венчающий все остальные игровые процессы?

Если вы открываете эту заметку с мыслью о том, что лично вы не жалуетесь на память и прекрасно помните и то, что вы находитесь в игре, и то, что такое игра, я тоже пойду с козырей и с порога скажу, что определения игры вообще не существует. Есть попытки дать определения конкретным жанрам и поджанрам, RPG, стратегиям, шутерам, синглам, кооперативам, ММОFPS и MMORPG. Но все они заточены под разделение, обособление, и показывают, чем разные игры отличаются друг от друга. Но что делает игру игрой — вопрос если не открытый, но по крайней мере не решенный однозначно.

Попытки дать игре определение как виду осмысленной деятельности предпринимались неоднократно, и версий таких определений собралось немало. Но нет ни одного, под которым с готовностью подписались бы все. Это случается чаще, чем вы думаете: порой именно базовым и повседневным вещам, первооснове основ, сложнее всего дать исчерпывающее и точное определение. Это не значит, что его нет в природе и в натуре; есть способ определить неопределенное и без закона или словаря. Для этого используется метод установления критериев и основных элементов явления.

Игры и люди в поисках смысла игры

Базовое определение, как вам любезно скажут словари — «осмысленная непродуктивная деятельность человека, в которой мотив заключен не в результате, а в самом процессе». Вы оценили этот пассаж, да? То есть мы тут столько лет огород городим, разделяя игроков на тех, кому по душе процесс, и тех, кому по душе результат, а тут взяли и припечатали. Или результат игры не считается результатом, потому что он не совсем материальный? И на самом деле является просто маркером успешности процесса? Этакая рекурсия. Честно говоря, я не люблю такие рекурсии, у меня от них кружится голова.
Все, что дает нам это определение, это подтверждение тезиса, что игра — это больше процесс, чем результат. На любом ее этапе.
Но вернемся к поиску истины. К попытке отделить игру от пограничных понятий: от деловой симуляции, от спорта, да черт возьми, даже танец — непродуктивная деятельность с завязкой на процессе вместо результата. Даже любовь, если не рассматривать цель обзавестись потомством. Это определение лишь относит игру к «непродуктивным» и «процессионным» занятиям.


Поэтому обратимся к проверенному методу: к параметрам и критериям явления. Если верить большинству исследователей, у любой игры должны быть следующие ключевые компоненты:

• цели
• правила
• вызов
• интеракция.

Для видеоигр, да и не только для них, выделяют еще один важный элемент: симуляцию, которая может быть физической или воображаемой. Это собирательное определение для нас особенно ценно: не посягая на процессионный статус игры, оно замещает результаты целями, исключает из критериев игрового процесса игру-как-времяпровождение (без вызова и цели, получается, это уже и не игра).

И наконец, к полноценным играм такое определение относит только игру со взаимодействием между людьми, отметая шахматы на одного и прочие пасьянсы с маджонгами. Отныне они toy, а не play, или, если использовать вольный стиль в переводе — забава, но уже не игра.

Но самым подробным и — на мой вкус — интересным оказалось критериальное определение, сделанное французским писателем Роже Кайуа, автором книги «Игры и люди». Разнообразные википедии наверняка преподнесут вам донельзя формальную и высоколобую концепцию, так вот — можете на нее наплевать. В сухом остатке критерии игры по версии Роже Кайуа таковы:

• развлекательный характер;
• обособленность;
• неопределенность итога;
• непродуктивность;
• наличие правил;
• вымышленность.

За вычетом двух очевидных критериев — обособленности (игра ведется в конкретном месте, не охватывая все сферы жизни человека) и вымышленности (осознание игроками нереалистичности условий и задач игры) все остальные представляют для нас интерес.

Неопределенность
Один из важнейших критериев игры, о котором мы редко задумываемся. В самом деле, если финал наших действий предопределен заранее, если мы можем только пройти по проторенной дорожке, любуясь видами и прожимая кнопки, разве это не являет собой триумф процессионного характера, удовольствия от процесса в незамутненном виде? Но нет. В этом случае мы имеем дело с фильмом, с историей, пусть и интерактивной. Пусть и с кнопками.
Чем больше предопределенного в игровом процессе, тем меньше в нем игры — не потому ли мы никак не можем оттолкнуться от определения PvP как вершины геймплея? Что может быть более непредсказуемым в игре, чем взаимодействие, сотрудничество или конфликт с людьми и между людьми?
Непродуктивность
А вернее — отсутствие конкретного продукта, хотя бы относительно материального результата игровой деятельности. Привет, «Энтропия», или как там назывался этот амбициозный коммерческий продукт. Привет, Mail.ru с ее биржей «всем по возможности, от каждого по потребности». Нет, при попытке получить с игры конкретный неигровой гешефт она не просто становится чуточку хуже. Тут нет градаций, как в случае с игровыми магазинами. Когда игровые цели замещаются целями экономическими, игра прекращается. Отныне ваша цель — зарабатывать деньги, а тут действуют другие правила и другие законы. Добро пожаловать в сферу свободного нерегулируемого предпринимательства; на входе вам озвучат новые правила новой… игры.
Любая RMT-схема, в которой игроки могут превратить свой игровой успех в твердую валюту, просто прекращает игровой процесс для «предпринимателей». В принципе. Не то, чтобы это не было очевидно и раньше, но теперь можно это утверждать с опорой на теорию помимо практики — если вам это было нужно.
Наличие правил
Хоть этот пункт и оказался где-то в середине списка, на самом деле в списке он главный. Разные исследователи, философы, аналитики и психологи, составляя критерии игрового процесса, указывали на один общий момент — наличие правил. Причем правила строго обязательны для всех типов игрового взаимодействия — будь то деловая игра, симуляция или спорт.


Если нарушение других требований прекращает игру для одних и портит для других, отказ от правил или их сознательное нарушение со стороны активного сообщества ломает игру окончательно и бесповоротно — для всех.
В игре без правил еще можно находиться, но играть в нее уже нельзя. Увы, единственный выход из этой ситуации — кнопка «Выход», без всяких вариантов.
Развлекательный характер
Последний пункт, но далеко не в последнюю очередь. Он призван отделить игру от симуляции или спорта. И именно поэтому в случае с MMORPG он несколько потерял свое значение… по крайней мере, для части игроков. Пока одни вдохновенно целуют белочек в пушистые мордочки, выращивают коней ради окраса и отыгрывают роль последнего романтика, другие целенаправленно растят рысаков на продажу (за жемчуг), фармят подземелья «по КД» и закрывают игровую карту на 100% на максимальной скорости.
Когда в игровом процессе пропадает легкость, пропадает развлекательный элемент, пропадает чувство несерьезности происходящего, игра превращается… ну, хотя бы в спорт. А спорт больших достижений — это штука серьезная. До зубовного скрежета серьезная.
Посмотрите на рейды в WoW, да-да, те самые, с нарисованными боссами и яркими спецэффектами. А еще с гильдейскими графиками, РТ, дисциплиной, наказаниями за прогулы, системой ДКП. С официальной киберспортивной гонкой, трансляциями и наградами от разработчика и рекламодателей. А ведь это, на минуточку, даже не PvP. Чем больше значимости в результате для участников, чем больше стремления, чем сильнее ажиотаж, тем больше спорта — и тем меньше в этом остается игры.

С PvP, если оно не спортивное, а «открытое», политическое, с захватом замков, контролем территорий и конкуренцией крупных игровых сообществ, эти правила тоже работают. Участники гонки могут относиться к процессу как к игре, соблюдать правила и искренне желать новым участникам успеха, потому что с ними «больше фана», а могут относиться к политическому противостоянию со зверской серьезностью, и тогда игра отступает на задний план, а на первом расцветают почти настоящие политические конфликты, которые могут закончиться непредсказуемо для участников. Тут игра — уже не цель, а средство. Средство самоутверждения, «доминирования», установления своего личного превосходства над остальными. Отсюда растут корни глорихантинга — участникам процесса уже все равно, в какой игре бить знакомые лица. Главное — бить, а игра приложится.

Игры и мотивы игроков

В своем эпическом исследовании игровой философии Кайуа придумал любопытнейшую классификацию игр, отталкиваясь от наших мотивов, желаний и даже инстинктов, которые проявляются в игровом процессе. С вашего позволения, я приведу ее целиком, без купюр.

Agon — категория состязательных игр, где искусственно вводится равенство шансов. Цель такой игры — выявить лучшего; при этом одинаковые условия способствуют достижению максимально точного, «чистого» результата.

Alea — категория азартных игр. Тут игроку ничего не подконтрольно, кроме решения участвовать. Он полностью полагается на волю судьбы. Эта категория помогает бесспорно выявить случайность. Таким образом, это вид контроля над непредсказуемой реальностью, который человек воплощает в форме игры.

Mimicry — категория подражательных игр, где дух игры охраняется верой в образ. Так, если ребенку не подыгрывать, его фантазия будет разрушена, а если не верить актеру, не состоится спектакль. Целью такой игры будет симуляция реальности.

Ilinx (Vertigo) — или головокружение. Категория игр, где человек сознательно вызывает у себя захватывающие ощущения, буквально головокружение. Таким образом игрок нарушает стабильность своего восприятия реальности. К этому классу Кайуа относит игры вроде волчка, также скоростную езду, скольжение и др. Отличительной чертой таких занятий является базовый инстинкт, который является побуждением к игре — влечение к бесчинству и разрушению.

Современники Кайуа указывали на то, что в одной и той же игре могут сочетаться разные типы игровых концептов, описанных философом. Сегодня мы, с нашей колокольни массовых онлайн-игр в виртуальных мирах, можем утверждать это уверенно. И все же границы есть.


Например, Agon — классическая механика киберспортивных дисциплин. Alea — квинтэссенция рандома. На двух этих конях усидеть нельзя. Vertigo — механика, сопоставимая с механикой экшен-игр, где игроку приходится проходить испытания скоростью, динамикой и сверхбыстрыми решениями. И наконец, Золушка современного геймплея — Mimicry, механика погружения в игровой мир, его реалистичности и достоверности. Прямо скажем, не всем игрокам нужна целостность игрового мира, ею слишком легко поступиться ради… как это там называется? Геймплея?

Игры и правила

Но есть и еще одна классификация — в том же источнике, но по другим критериям. Сам Кайуа называл ее классификацией по правилам игры, по способу регулирования игрового процесса. Мне кажется, в контексте компьютерной игры основной критерий будет другим, но предлагаю вам, опять же, увидеть классификацию как она есть:

Paidia — «власть импровизации и веселья». Игры, где важно привлечь к себе внимание, ощутить себя причиной происходящего. Игры бесконтрольные, максимально «легкие», развлекающие, но прежде всего — быстро увлекающие игроков. Удовольствие в таких играх получается само по себе, оно всеобъемлющее и доступное; по своей природе оно похоже на удовольствие от каруселей и «американских горок».

Думаю, всем очевидно, что именно эти игры являются квинтэссенцией механики игровых аттракционов. Этакие всем паркам парки, только в определении карусели и американские горки возведены в абсолют — редко где игровые развлечения с элементами головокружения доступны вот так быстро и просто, за здорово живешь. В MMORPG, как ни крути, аттракционы выстроены по степени значимости, и на самой крутой горке просто так не прокатишься. В отличие от многочисленных и легкодоступных кооперативных сетевых игр, МОБА-like и не только.

Можно спорить о том, насколько такая концепция подходит для MMORPG. В рафинированном виде она вообще редко встречается. Но там, где аттракционы и «быстрые» челленджи стоят во главе угла, развлекательный компонент выходит на первое место, преграждая путь любителям «серьезного бизнеса».
Реалистичность такого мира страдает, долгосрочность оказывается под вопросом, но игроки ценят процесс, саму игру, полученное удовольствие выше номинального результата, и это несомненное достоинство концепции.
Ludus — игра, которая хранит в себе удовольствие от преодоления специально создаваемых трудностей. В последнем заключается вся прелесть игры. Такая игра — это регламентированная активность. Подобные игры не развлекают, а «нагружают» игроков, вводя прогрессивную шкалу достижений: чем сложнее — тем больше удовольствия.

Хардкор, еще хардкор! Наверняка вы, как и я, подумали об этом, увидев описания игр типа Ludus. А еще гринд, накопительство и постепенный, неспешный игровой процесс. Никакого драйва и безудержного веселья в рамках концепции — здесь все приземленно, долгосрочно и основательно. Чем больше вы напрягаетесь, тем лучше результат. И интересно то, что местное видение хардкора не сопряжено с тем, что ярче всего выделяется в играх Paidia: с приключением, азартом, яркими краткосрочными челленджами. Мы возвращаемся к противопоставлению гринда и аттракционов, челленджа на скорость — челленджу на упорство.

А ведь казалось бы, сколько копий сломано вокруг того, можно ли называть такой геймплей игрой. Вспомните, сколько было споров о том, что циничные разработчики подписочных ММО перемежают игровой процесс лишними преградами, трудностями, затягивают время игры, лишь бы вынудить игроков оплачивать все новые месяцы игрового времени. Нет бы «додать» экшена и всяких там адвенчур, чтобы можно было все это разом пройти и заби… в смысле, чтобы вам тут же по вашему хотению выдали еще одну стопку адвенчур, конечно же, ведь именно так это и работает.
Не знаю, как вы, а я рада возможности, опираясь на книгу в толстом переплете, наконец-то сказать этим нелюбителям «затягивания» игрового процесса за их кровные деньги: мы просто из разных песочниц, давайте не будем их сдвигать.

А если серьезно, то в этой толстой книге, целиком и полностью посвященной играм, и впрямь можно найти немало интересного. И вдруг может выясниться, что приемы, в которых привыкли винить «жадных разработчиков» или «чокнутых корейцев», не только существовали в реальности задолго до NC Soft и Blizzard, но и строятся на совершенно естественных мотивах игроков: на желании играть… по наиболее подходящим им правилам.

Игры в реальность

Но я знаю еще одно поле боя, на котором сломано немало копий: это вопрос о том, стоит ли вообще называть MMORPG игрой. Многим, я знаю, хотелось бы оторваться от корней и воспарить ввысь. Симуляция жизни сообщества, полноценный игровой мир, как только не именовали этот сегмент обозреватели. Когда пытаешься построить новый прекрасный мир, воспроизвести общественные отношения от примитивного передела до полноценной политики, меньше всего хочется вспоминать, что когда-то в самом начале этой истории мы все просто собрались, чтобы поиграть.

Но в игре — как в развлечении, как в увлечении — нет ничего зазорного. В ее критериях нет ничего, что мешало бы нам строить такую модель мира и реальности, которая нам интересна. А ее ограничения — ориентация на процесс, наличие строгих правил и развлекательная, «легкая» природа просто помогают нам помнить, что мы все находимся внутри игры, и не должны превращать ее в прогулочную площадку для комплексов, амбиций и корыстных мотивов. Немного легкости порой не помешает каждому из нас.


Крис Кроуфорд, еще один исследователь игр, теперь уже компьютерных, однажды сказал любопытную вещь о реальности и нашем воображении:

Безумие — это неспособность смириться с реальностью. Дон Кихот был определенно безумным, потому что он не мог с ней совладать. Но на то была причина: реальность, в которой он жил, была отвратительной и унылой… Дон Кихот не хотел такой жизни. Он хотел жить в мире, где было место поискам истины, человеческому достоинству, и наконец, настоящей любви. Вместо того, чтобы отказаться от мечты, он просто перенес свою версию реальности в настоящий мир. Там, где другие видели грязную таверну, он видел замок, где другие видели стадо овец — он видел могучую армию. Там, где прочие видели ветряную мельницу, он видел дракона. Да, Дон Кихот был старым безумцем. Но знаете, он был более честен в своих мечтах, чем большинство людей, и за это он заслужил уважение.

И знаете, что странно? Игровая индустрия сегодня позволяет нам оторваться от земли и воспарить на крыльях мечты в буквально смысле слова. Хотите дракона? Вот вам дракон. Хотите спасти принцессу? Да хоть десять раз. Хотите покорить замок? Запросто. Может быть, нам наскучили мечты? Поэтому мы так настойчиво хотим увидеть в играх ту самую унылую реальность, от которой Дон Кихот бежал в свой вымышленный мир? Испанию конца XVI века со всеми пороками, феодальными распрями, реалистичными, но не самым гуманными экономичными отношениями? С грязными тавернами, овцами и ветряными мельницами, которые нельзя поразить рыцарским мечом, зато с их помощью можно смолоть зерно?

Я могу говорить лишь о себе: моя мечта сегодня балансирует между овцами и орками, мельницами и драконами. Я хочу получить реалистичный мир, потому что только реалистичный мир позволит остаться в нем надолго. Но я не хочу менять сказку на реальную историю, потому что это неравноценный обмен. Дружить и враждовать, ссориться и мириться, сотрудничать и конкурировать с другими людьми я могу и за пределами игры, но только в игре я могу побыть странствующим рыцарем, коварной ведьмой или заводчицей белоснежных рысаков.

Мне кажется, магия игры не в том, что она позволяет симулировать социальные системы разного уровня сложности и упражняться в достигательстве или политических технологиях в рамках растянутой игровой сессии. Она в том, чтобы удержаться на хрупком мостике между реальным и волшебным. Между моделью и мечтой. Научить нас не быть такими зверски серьезными в достижении целей и работе на результат, потому что мы все играем в игру, не так ли? И при этом именно к ней — к этой игре с овцами и драконами — суметь отнестись серьезно.

Может быть, чем черт не шутит, серьезное отношение к несерьезной игре, с осознанием того, что это игра, а не спорт, заработок, самоутверждение, позволит вам — нам — понять других игроков. Отнестись серьезно — опять! — к их игровым целям. К их игровому процессу. Будь то захват замков, выведение серого в яблочко жеребца или методичное изучение пейзажей и ландшафтов. Если и впрямь получится, у нашей игры будет вполне реальный и социально значимый результат: она научит нас быть чуточку лучшими людьми, чем мы есть.
А если мы даже в игре не можем понять и услышать друг друга, представьте, каковы мы тогда в нашей реальности?