Тенденции 2018: Разработчики отказываются от своей роли

Один из доводов «Новой Хронологии» Фоменко когда-то показался мне довольно интересным — предлагалось представить множество столетий, согласно официальному историческому летоисчислению, на протяжении которых в жизни человечества не происходило почти никаких изменений. Смена сотен поколений и правителей, бесконечные военные походы, перекраивание карт, а в технологическом плане практически ничего не менялось. Мало того, потом ещё и период Тёмных Веков наступил, на протяжении которого даже достижения этого относительно застойного периода только разрушались. И вот, мол, разве не логично предположить, что это не застой и упадок длились почти тысячу лет, а люди просто напутали с датами, когда сводили историю в единую хронологию?

Для современного человека последние пятьсот лет, в которые происходит бурное научно-технологическое развитие, кажутся абсолютно естественным состоянием. Легче представить, что историки напутали что-то с датами, чем допустить, что такие же люди, как мы, с тем же объёмом головного мозга, с уже открытыми науками и массой направлений в философии, могли прожить те же пятьсот лет, ничего особо не меняя, да и не стремясь это сделать. И тут самое время вспомнить, как вообще возникла научная революция, и что стало её главным условием.

Научная революция началась с осознания важности цикла, состоящего из трёх элементов: Власть, Ресурсы, Исследования. Для настоящего прогресса одних попыток разобраться в сути процессов мало. Нужна политическая воля на предоставление науке ресурсов. В определённый момент люди, обладающие ресурсами, осознали, что этот цикл замкнутый: выделяя ресурсы на науку, они получали новые ресурсы, куда более продвинутые, снова вкладывали и снова получали. Та часть человечества, которая это поняла, попросту резко вырвалась вперёд.

«Типичный правитель досовременной эпохи давал деньги священникам, философам и поэтам в расчёте, что они будут воспевать его правление и поддерживать социальную стабильность. Он не ждал от них новых лекарств, нового оружия или каких-то стимулов для экономического роста».

В 2018 году мы видим множество процессов, запущенных на государственном уровне разных стран, по регулированию опасных практик, до которых докатились многие разработчики игр, включая практически все известные и финансово успешные игростроительные компании. Речь, прежде всего, о лутбоксах. Но любой игрок понимает, что они — только вершина айсберга приёмов, которые давно множатся в серой зоне манипуляций с игроками.

Любимица игроков, компания Valve, имея колоссальные ресурсы от платформы Steam, создав совершенно потрясающую свободу внутри компании по работе над любыми проектами без всяких сроков и ограничений, в 2018 году выпускает глубоко вторичную карточную игру Artifact, которая вызывает бурю возмущений среди игроков своей бизнес-моделью. Отдельно хочется отметить, что Artifact преподносится как «Результат сотрудничества легендарного гейм-дизайнера Ричарда Гарфилда и корпорации Valve». Того самого Ричарда Гарфилда, который написал в 2016 году «Манифест Игрока», ставшего тогда для нас надеждой на начало отрезвления внутри игровой индустрии.

Теперь, видимо, потеряв всякую надежду на позитивные процессы изнутри, мы радуемся самому факту, что нам на помощь пришло государство, пытаясь защитить нас от разработчиков игр. Проблем тут несколько. Мало того, что эти попытки довольно робкие, связанные с массой юридических ограничений и уловок, и касаются только самых вопиющих фактов, вроде лутбоксов. Намного важнее то, что государство не обладает ресурсами для развития игр.

Государство, конечно, власть, но за пределами игр. А здесь, в игровой индустрии, власть как была, так и останется у разработчиков.

Эта власть, обладая ресурсами, теперь частично перенаправит их на противодействие государственным инициативам и разработку менее заметных схем, только и всего. Это просто элементы войны. Манёвры, меняющие расстановку сил, но не меняющие суть уже изменившихся ролей. В новой парадигме авторы игр — не наши кумиры, не наши партнёры, а те, от кого игроки ищут защиту у государства. В числе официально подозреваемых: Blizzard, Valve, Ubisoft и другие именитые разработчики. Так чего тогда ждать от остальных, если лидеры не брезгуют такими практиками?

Игрокам, собственно, не нужно ждать официальной процедуры и юридически подтверждённых фактов — мы и так знаем о лутбоксах и прочей ерунде, мы на собственной шкуре ощущаем изменившуюся реальность. И в результате появляются тексты, подобные «A Letter to Blizzard Entertainment», в которых человек делится своим кардинально изменившимся отношением к любимой компании и мыслями о том, чем прежние отношения отличались от отношения клиентов к «просто бизнесу».

Кто-то говорит, что прежняя игровая индустрия была молодой и наивной. Что она попросту не разглядела того потенциала, который есть в современных бизнес-моделях. Кто-то заявляет, что расходы на разработку возросли, и это вынужденная мера. Но вся суть возникших противоречий, которые в 2018 году дошли до стадии массовой радости среди игроков по поводу возможного наказания бывших кумиров, не в том, что игрокам не нравятся заработки компаний. Скажите, кого и когда расстраивал тот факт, что люди, делающие ваши любимые игры, хорошо зарабатывают на них? Это же абсурд. Противоречие в том, что новые бизнес-модели вредят играм, разрушают их. Именно это вызывает злость среди игроков. Полученные ресурсы направляются не на развитие игр, а на развитие элементов, подрывающих основы того, за что мы в принципе любим игры.

Разработчики отказываются от роли тех, в задачи кого входит развитие именно игр в первую очередь, и легко жертвуют интересами геймплея в пользу нехитрых манипуляций с сознанием игроков.

Именно поэтому игроков радует хотя бы такой факт возмездия за предательство, как наказание со стороны государства и возможные финансовые потери игровых компаний.

Любой автор игр при этом может справедливо возразить: но ведь в каждую игру, даже с самой раздражающей вас бизнес-моделью, мы вкладываем что-то новое и интересное, без чего вы бы вообще не посмотрели в её сторону. И это правда — игры становятся красивее, в любом проекте наверняка можно заметить какие-то интересные находки. Но то количество детских ошибок, которые мы постоянно наблюдаем, только подтверждают тот факт, что геймплей, его глубина и ширина, его выверенность и развитие — параметры, разрабатываемые по остаточному принципу. Ведь чем дальше, тем меньше финасовый успех напрямую зависит от успеха геймплейной схемы. Агрессивной монетизацией можно не только заработать больше, но и постоянно развивать компенсаторы собственных неудач в геймплее, которые будут превышать потери от самого факта подрыва игрового фундамента продажей достижений, усилений и прочих читов.

Не идеализируя разработчиков компьютерного железа, хочу заметить важную деталь: многие успехи нынешних игроделов напрямую связаны с тем, что производители процессоров, графических карт и других устройств о своей роли не забыли. Вложенные вами деньги от покупки этих устройств идут на то, чтобы следующие устройства становились лучше, мощнее, производительнее. Иначе вы их не купите. Всё это позволяет создавать игры, которые, прежде всего, намного лучше выглядят. А ведь визуальная часть — критическая для компьютерных игр и самая развивающаяся.

Представьте на минуту, что разработчики компьютерного железа отказались от своей ключевой роли — развития главных качеств своих устройств — придумали бы хитрые схемы, компенсирующие их неудачи, и погрузили бы мир игрового железа в такую же десятилетнюю стагнацию, какую мы наблюдаем в MMO.

Представьте, что мы вместе мечтали бы о возвращении «классического графического акселератора Voodoo от 3DFX» и требовали бы его выпуска от производителя, пытаясь получить те же ощущения спустя пятнадцать лет. Где бы при этом были игры? Как ощущали бы себя разработчики, вкладывая деньги, усилия и время в технологии, которые не становятся лучше, а иногда явно хуже, чем прежние?

Но именно это и происходит в нашем с вами жанре. Мы до сих пор ностальгируем по Ультиме, радуемся классическим версиям MMO пятнадцатилетней давности, разумно считая, что в них по умолчанию больше критических для жанра находок, чем в современных MMO.

То, что произошло в этом году, все эти факты прямого вмешательства государства в отношения между игроками и разработчиками игр, просто кульминация той безответственной позиции, к которой склонялись авторы игр последние годы. Я не знаю, как и когда это закончится, но я понимаю, что это должно закончиться так или иначе. Отказ от своей ключевой роли ведет к тому, что прежняя схема разрушается. Вместо игр каждый новый цикл порождает что-то всё меньше и меньше похожее на игры, а разработчики уже официально обвиняются в мошенничестве и эксплуатации психологических уязвимостей своих клиентов. То есть на уровне некоторых государств Blizzard, Valve, Ubisoft и другие компании в 2018 году были объявлены разработчиками психологических уязвимостей.

И в этом смысле процессы 2018 года очень полезны. Они не смогут дать нам новых игр, но хотя бы популярно объяснят то, что для игроков менялось постепенно и, возможно, было не так заметно. То, что пытается нащупать автор открытого письма к Blizzard. Отказ от своей ключевой роли говорит о том, что вы больше не разработчики игр. И ваша продукция — не игры. Нужна новая маркировка. Это факт.